я и то, что у Наташи есть привычка выходить на пару минут во время этого процесса. Как только она выпорхнула из процедурной, в комнате оказался я.
И вот лежит себе Гапонов с трубкой в жопе, весь сосредоточенный, что-то светлое у ублюдка недоразвитого мелькает в момент клизмирования в глазах… Наверное, ожидает невероятного внутреннего очищения, описанного в книжке, которую я недавно читал.
Легкий складной стул бесшумно перекочевал с пола в мои руки.
– Эй, Гапонов, – говорю я. И бью его по спине, животу, рукам, которыми он прикрывается… Шланг из него выскочил, и дерьмо хлещет на пол… Я целенаправленно бью его несколько раз по голове и бесшумно выскальзываю из кабинета. Здесь Петрович. Он сказал, что постоит «на стрёме». Уже слышен стук Наташиных каблучков, и мы быстро сворачиваем за угол. Потом бежим по коридору. Минуту спустя Петрович, пытаясь отдышаться после такого серьезного испытания, как бег, начинает смеяться. Я недоумённо смотрю на него. Задыхаясь, он машет рукой и всё равно хохочет. Наконец произносит:
– Выбил ты из него дерьмо в самом прямом смысле.
Я молчу. Петрович держится за грудь и натужно дышит. Потом говорит:
– Отфуярил ты его добряче…
– Как мамонта? – спрашиваю я.
– Лучше, – коротко ответил Петрович.
* * *
Потом мы расходимся в разные стороны. Петрович идет в свою палату, а я на пару этажей выше – к Юре, который сейчас наверняка торчит в Сети. Переступая через ступеньки, я вдруг вспомнил странный автоматический жест, который сделали мои руки в процедурной: перед тем как поднять стул, я, не задумываясь, втянул ладони в рукава и только после этого взялся за спинку.
Я остановился на последнем пролете и посмотрел на свои руки: кое-что я теперь о них знаю. Например, то что они не хотят иногда оставлять отпечатков на предметах. Ко всему прочему, судя по тому, как прошло мероприятие по наказанию Гапонова, я умею делать одну замечательную вещь – планировать.
– Чупа пихас! – громко приветствует меня Юра, смотря прямо в глаза.
– Что? – спрашиваю я.
– Чупа пахэро? – вопросительно произносит он, недоверчиво и в то же время хитро глядя на меня.
–??? – я тоже пытаюсь изобразить нечто мышцами лица. Очевидно, получается не очень, потому что голос Юры, произносящий непонятные фразы, становится угрожающим и даже обвиняющим:
– Пахэро де мьерда?
– Чего? – я совсем растерялся.
Юра молчит и какое-то время, хмурясь, смотрит на меня. «Узнал о Гапонове», – проносится в голове. Вдруг Юра неожиданно улыбается:
– Расслабься… Это я проверял, может, ты случайно испанский знаешь?
Через минуту я отхлебываю из большой кружки горячий чай. Юра стучит по клавиатуре:
JOOD: Не-е… Я в армию не ходил. По идейным соображениям.
SWAN: И я не был в рядах доблестных
