кто-то вообще соглашается?
Аля кивнула.
– Когда болеют, соглашаются. Это цивилизованный вариант. Для отчетности. Бюрократии привычней с бумажками. Есть запасной.
Она достала маленький пузырек, заткнутый пробкой, и протянула Олегу. Внутри горел бело-голубой светляк.
– Просто открываешь его, и душа сама туда… всасывается. Этот уже полный. Но это…
– Это душа?
Аля кивнула. Олег завороженно разглядывал пульсирующее нечто внутри склянки.
– Понятно. Ну что, – он вернул пузырек Але и грустно улыбнулся. – Давайте ручку.
Аля повернулась к окну и отодвинула штору. За окном было совсем темно, сыпали крупные снежинки.
– Я все равно опоздала. Давайте завтра? Не хочу сегодня опять на холод.
Она не поворачивалась, словно боялась посмотреть на Олега.
– А вас не накажут?
– Нет, – она обернулась. – За это – нет.
Олег вопросительно посмотрел на нее.
– Давайте ужинать!
Аля суетилась между холодильником плитой и мойкой, громыхая посудой, плеская водой, и то и дело отстраняла рвавшегося помочь хозяина. За ужином они допили водку и перешли на «ты».
– А ты мне нравишься. Ты добрый.
– Ты уже говорила.
– Я рада, что именно с тобой все… так. А есть еще? – Аля показала на пустую бутылку.
– Вино есть.
«И правда ведь, было же вино. А я ее водкой… Черт».
Аля кивнула.
Девушка порядком захмелела. Из Олега выпитое вышибло дурацкие мысли, и миловидная Аля стала совсем привлекательной. Нужно было идти спать.
– Посиди со мной. Пока я не засну.
Олег выключил свет, придвинул к постели кресло и откинулся, прикрыв глаза. Девушка взяла его руку и легла на нее щекой. Она снова плакала, и Олег открыл глаза. Было темно и разглядеть что-то кроме расплывающегося мутно-белого пятна лица было нельзя.
– Я ведь такого натворила… Даже не знаю теперь.
– Ты же сказал, это не страшно.
– Это? Ты – нет, с тобой ерунда. В Н. Когда прилетела туда – все дороги занесло, а ехать надо было в какую-то глухомань. Часа два от города. Там и не жил уже никто, кроме абонента. Машина застряла на подъезде. Пришлось топать километра полтора по сугробам. В моем-то наряде, представляешь? Но ждать, пока водитель откопается – нельзя. Я же опоздаю… Вообще, у нас же все по минутам. А тут…
Ладонь Олега была вся мокрая и теплая от слез. Соль пощипывала растрескавшуюся кожу. Хотелось почесаться.
– Глушь. Лес. Поле. Потом деревня началась – дома все пустые, кособокие, черные. Кое-где снегом под самые крыши занесены. Курганы. Один только дымит. Я туда. Открывает старик. Седой весь, борода до пояса. Настоящий домовой. Он из деревни за всю жизнь, наверное, никуда и не выбирался, и про все это наше министерство знать не знает. Я еще хуже, наверное, чем у тебя на пороге выглядела. Ну, он улыбается – еще, мол, одна гостья. Тянет меня в дом, а там
