может быть каким угодно. Необязательно даже, чтобы он был серьезным. Мы можем сделать что-нибудь глупое. Что-то простое, – он накрыл своей рукой ладонь Ханны, проводя большим пальцем по ее костяшкам. – Мы могли бы зажечь свечу, – продолжил Нэйтан. Ханна молчала. – Или могли бы просто ничего не делать. Просто сидеть и смотреть.
– Да, – словно очнулась Ханна, немного смущенно высвобождая руку. – Да, давай просто подождем и посмотрим.
Лисса
– Это ты, милая? – Сара открыла дверь и тут же удалилась обратно в темноту холла. – Заходи, на плите для тебя кое-что есть.
Лисса прошла за матерью через холл на кухню.
– Я тут готовлю суп, хотя непонятно, зачем, кому. У нас и так чертовски жарко. Будешь?
Сара подошла к плите и, сняв крышку с кастрюли, помешала суп. Ее длинные седые волосы были беспорядочно скручены на макушке и удерживались двумя японскими гребнями. На ней был синий рабочий фартук, старый и весь в краске.
– С удовольствием, – ответила Лисса. Она никогда не отказывалась от еды, когда гостила у мамы, ведь мама – фантастический повар.
– Еще десять минут, – оценила Сара, закрывая кастрюлю. – А я пока приготовлю салат.
Лисса согнала кота с одного из стульев и села. На кухне царил беспорядок, пожалуй, больший, чем обычно: кучки писем на столе, некоторые из которых распечатаны. Периодические издания – «Нью Стейтсмен», старые издания «Гардиан ревью», письма от «Гринписа» и «Свободы от пыток». Один официальный конверт не распечатан, мама использует его для пометок, ее изящным почерком выведено: «Джуди?? Кортизол? Спросить доктора Л. Руби – таблетки».
Лисса подняла голову:
– Что случилось с Руби?
– Что-то с животиком. Бедняжку тошнит и поносит уже несколько дней. У того ветеринара приема ждать вечность.
– Как твоя рука?
– О, ты же знаешь, – Сара пошевелила пальцами. – Все в порядке.
– Это похоже на важное письмо, – заметила Лисса, показывая конверт матери.
Сара повернулась обратно к плите, отмахиваясь от Лиссы.
– Вовсе нет. Как раз по конверту и видно.
– Неужели? – удивилась Лисса.
– Благотворительный фонд просит еще денег. Или кто-то еще хочет, чтобы я раскошелилась.
Сара вытащила из кармана фартука кисет и свернула себе папироску.
– Будешь?
– Конечно.
Лисса взяла протянутый кисет и, наслаждаясь вкусом подслащенной бумаги на языке, принялась скручивать сигарету. Ее мама всегда пользовалась одной и той же маркой папиросной бумаги. Только лакричная бумага «Ризла». Сколько Лисса себя помнила, другой она у матери не видела. Мама снова была вся в делах. Фартук, беспорядок на кухне и какая-то маниакальная энергия, как будто где-то поблизости, в соседней комнате, идет собрание. Впрочем, Лисса знала достаточно, чтобы не расспрашивать мать. Над чем бы Сара ни работала, это всегда было что-то новое.
– Тмин, – мама вновь загремела в шкафах. – Нужен тмин!
Лисса
