незнакомка. ― Книги не мои. Я обязана вернуть их. Вы понимаете?
Я дал слово тщательно просмотреть содержимое коробок.
– Вы сможете отдать мне их завтра вечером?
– Если найду, конечно, ― неуверенно пообещал я, всё больше недоумевая настойчивости звонившей.
– Я могу подъехать на площадь Иордана. К восьми… Вы будете свободны?
– Если поиски ничем не увенчаются, я вам позвоню, ― предупредил я.
– Я уверена, что найдете… Но запишите мой телефон, ― она стала диктовать цифры, после чего восторженно добавила: ― Вы даже не представляете, как я вам обязана! Вы просто не представляете…
– Пока вы ничем мне не обязаны, ― перестраховался я, и прежде, чем успел подумать о том, что самое время связаться с Хэддлом и на сей раз выяснить подробно, кому и что он остался должен в Париже, тем более что речь идет о букинистической редкости, мы всё же условились о месте встрече ― у церкви перед домом…
Как я и предчувствовал, ничего похожего на книги Селина я не нашел. Коробки были забиты детективами. Выбросить их у Хэддла не хватило мужества. Какие ни есть ― всё же книги. Свою главную библиотеку, скопившуюся за время проживания в Париже, он отправил отдельным багажом, в трех железных сундуках. Но и дозвониться Хэддлу мне тоже не удалось. В последний момент я не смог предупредить и его русскоговорящую знакомую ― встречу следовало просто отменить, но телефон не отвечал весь день, ― и в назначенный час не оставалось ничего другого, как спуститься к месту свидания.
К вечеру резко похолодало. Одевшись наспех, я уже около двадцати минут топтался перед церковной папертью с запертой оградой, чтобы меня не проглядели, как столб, стоял на возвышающемся и продуваемом пятачке тротуара, когда ко мне приблизился один из двух клошаров, распивавших в конце ограды пиво. Всё это время они следили за мной, подавали мне какие-то знаки, но я не обращал на них внимания.
– Вы знаете, что он только что сказал, этот голодранец? ― обратился ко мне немолодой клошар, тыча пальцем на своего товарища.
– Нет, ― растерялся я. ― Как же я могу знать?
– Говорит, что вы стоите на том месте, где должна приземлиться летающая тарелка.
Я понимающе кивнул.
– Мы решили улететь в Португалию, ― объяснил шутник.
– На тарелке?
– На тарелке.
– А почему в Португалию? ― не удержался я.
– Не знаю… Он уверен, что там теплее.
Я сочувственно промолчал. Наслаждаясь моим замешательством, остряк восторженно сиял. Разыгрывал меня? Или беднягу несло всерьез? К нам приковылял другой голубчик. Пробормотав что-то невнятное про свою Португалию, он попросил две сигареты ― две себе и две другу…
В этой компании меня и застала знакомая Хэддла. Непонятно каким образом, но я мгновенно ее узнал, едва женский силуэт показался на выходе из метро. Я сделал попытку отделиться от дурной компании, хотел сделать пару шагов
