она была первой. Помоги мне!
Беде моей безмерной нет конца, и сердце кровью обливается мое, и пред Тобой я на коленях, и я молю лишь об одном. О ней, о матери моей.
Открой врата Ада и выйди из пропасти, дабы приветствовать меня как своего брата. И дай мне милости, о которой я прошу. Имя Твое я взял как часть себя. И нету больше мне пути назад, как нет Тебе причины отказать мне в повелении своем, – повторял я в течение всей ночи. А когда предрассветные сумерки сменили темноту, явился он.
– Встань и иди! Встань и иди! – поглядывая на маму, я продолжал произносить свою молитву. Я шептал заветные слова даже тогда, когда надо мной нависла черная тень, и я уже не чувствовал ни ног, ни рук. Шептал до самого последнего момента. А потом затих.
В наступившей тишине услышал я стук сердца. То было сердце не мое.
Наконец, приехал блудный сын.
Он вошел в дом и с порога спросил.
– Когда ее похоронили? Я не успел… – он постоял немного перед большой фотографией мамы, повешенной на стене и перевязанной черной лентой, а потом растерянно посмотрел на меня.
– Почему ты не сказал, что она так близка к смерти? Почему? – в глазах его виднелись слезы. Скорее, от обиды на самого себя, чем от горя.
– А с чего ты взял, что ее похоронили? Она еще дома.
Брат был в шоке. Он так спешил покинуть родной дом, едва в нем появившись, что мне, признаться, было смешно.
– В своей спальне.
– Почему ты не отправил тело в морг?
– Зачем? Я хочу побыть с ней перед тем, как проводить в последний путь.
– Господи…
– Тебе этого не понять. Ты ехал слишком долго и приехал слишком поздно.
Один взгляд на тебя мог бы продлить ее жизнь хотя бы на день. Одно прикосновение к тебе могло придать ей новых сил. Возможно, ее борьба за жизнь еще бы продолжилась какое-то время. Но ты не приехал.
– Ты же знаешь, я не мог! – возмущению его не было предела.
– Неблагодарный глупец. Мой своенравный и эгоистичный братец. Знаешь, что я тебе скажу? Это не мама умерла, это ты умер. И давно уже разложился.
Наконец, я сказал ему то, что думаю. И к своему удивлению, не получил по лицу.
Проигнорировав мои слова, он отворил дверь в спальню. И медленно вошел. Словно боялся чего-то.
У кровати он присел на корточки и посмотрел на маму. Минуты две он не отрывал от нее взгляда и не двигался. Хотя мог приблизиться к ней, мог прикоснуться к ней руками. Но мой братец был брезглив и холоден. Он так и не коснулся мамы.
– Она ждала тебя. Ждала так же терпеливо, как и твоего отца. Все, что ей было нужно, это знать, что ты ее любишь.
Если бы мой братец знал, что я воспользуюсь его старой книгой. Если бы он хотя бы вспомнил о ее существовании, я бы никогда не смог прибегнуть к той молитве. И душа моя была бы чиста и не подвластна колдовству. Но теперь она попадет в ад.
Маму должны были похоронить
