направился к сестре, готовясь выслушать упреки.
Мадлен поцеловала его, потом взяла у Ливии дочку и усадила ее себе на бедро.
– Массимо, познакомься со своей племянницей, Элизабет. Элизабет, это дядя, о котором ты так много слышала, но который слишком занят спасением мира, чтобы познакомиться с тобой.
Если бы не его голубоглазая шестимесячная племянница, смотрящая на него с восхищением, он бы выругался.
– Наконец-то я приехал, – сказал Массимо. – Повремени с оскорблениями, пока я не поздороваюсь со всеми остальными.
Его сестра мило улыбнулась:
– Конечно. Все ждут тебя в коттедже.
Она говорила о дедушке, медперсонале, а также родителях. Завтра вечером братья и сестры его деда и их супруги, дети, внуки и правнуки либо прилетят, либо приплывут на остров на празднование дня рождения. Дед впервые увидится со своими братьями и сестрами после того, как покинул райский остров и уехал в Европу. Он был первым жителем Сейбуа, который уехал отсюда. За почти семьдесят лет после отъезда остальные жители острова поочередно покидали его в поисках лучших возможностей. Большинство из них обосновалось на самом большом острове Фиджи, Вити-Леву. Остров Сейбуа был необитаем более десяти лет до того, как его купил Массимо.
Коттедж был просто великолепен. Массимо хотел построить дом, который вместит всю большую семью для ужина или вечеринки. Обеденные столы располагались вдоль стен слева, плюшевые диваны – справа. У дальней стены находился бар. Пространства между ними хватало для сотни танцующих пар и армии детей, которые могли бегать и кататься по дорогому паркету. Массимо подсчитал, что завтра вечером в коттедже будет минимум пятнадцать детей.
Массимо не виделся со своими родственниками больше года. Но Ливия навещала их. Он смотрел, как она обнимает его родителей, словно приходится им дочерью, а не невесткой. Она никогда не понимала его странного отношения к своей семье. По мнению Ливии, у него в детстве было все, чего не хватало ей.
Детство Ливии было переполнено насилием и угрозами. Ее отца убили. Ее мать управляла магазином свадебных платьев, в котором, вместе с кружевными нарядами, продавались наркотики. Мать Ливии получала ежемесячный платеж от дона Фортунато – главаря местной мафии. Эти деньги Ливия всегда презрительно называла кровавыми. В доме Эспозито постоянно была куча денег. Однажды она рассказала Массимо, как зашла в подсобку магазина своей матери и нашла там пачки наличных денег, перевязанных резинкой; они лежали в коробке для подвязок. Там было примерно полмиллиона евро. Деньги, которые принадлежали дону Фортунато, прятались до тех пор, пока он их не забирал и не пускал в дело.
Ливии потребовалось немало смелости, чтобы вырваться из этого жестокого, наполненного наркотиками мира. Она считала его детство идиллией: ей было невдомек, что он ходил по лужам в дырявых туфлях и был объектом издевательств одноклассников из-за старой одежды, из которой вырос. Он мог бы справиться с издевками одногодков, если бы его родители усердно работали,
