Мию надеть платье покороче и накраситься. Бруно сидел, подперев голову кулаком за высоким барным столом, заваленным покоцанными чашками, грязными салфетками, какими-то засаленными чеками и вообще меня не слушал. На заднем плане стоял каркас полуразобранного «Пежо» с поднятым капотом и снятыми колесами. В углу притаился голубой пластиковый ящик, из которого торчали погнутые жестянки номеров.
– Мы заплатим десять тысяч наличными, – я старалась звучать уверенно.
– Миа, а ты бывала в Валенсии? Там в это время очень красиво, – мечтательно проворковал Бруно.
Миа улыбалась. Красота – главный капитал успешных убийц.
***
«Мерседес» судьи с разгона отправился под откос на очередном серпантине как по расписанию. Летел красиво – один прыжок, два сальто, фейерверк в конце. Чтобы получше рассмотреть действо, мы даже вышли из машины.
– Надо проверить, что он не выскочил из двери, – я всегда была за тотальный контроль.
– Надо – тогда поехали, – Миа села за руль синей малолитражной букашки и мы медленно покатились вниз по серпантину.
«Баварский трактор» точнехонько въехал в крепкую узловатую пихту. Из-за кучерявых языков пламени было трудно разглядеть салон. Мы не стали спускаться ближе, чтобы не оставлять следов, и навели фотоаппарат. Да, в объективе явно было видно, что водитель остался за рулем. Сеньора Саларес была довольна. А я простила итальянцев.
Невозможно сказать, сколько мы выпили в следующие две недели, пока привыкали не каменеть от ужаса при виде каждого полицейского патруля. Старались выдумывать алиби. Потом шли и танцевали в переоцененные клубы на набережной. Шатались по барам и подцепляли тонкоперых испанцев на одну ночь. Меняли их между собой и шли за второй порцией. Просыпались в смазанном макияже, почти во всей одежде, исключая трусы. Раздумывали, не варить ли кофе на пиве. К салону стали относиться с меньшим драматизмом. Подумаешь, валяется коробка это элегантный беспорядок!
По странному совпадению, клиентов стало больше. Девицы потянулись замуж косяками. Прямо пропорционально количеству клиенток рос наш матримониальный скепсис. В каждой радостной невесте мы видели потенциальную клиентку.
И вот, когда мы уже было успокоились, на пороге снова появилась госпожа Саларес. Траур был ей к лицу – она выглядела спокойнее и увереннее. Казалось, даже морщины слегка разгладились. За ней по пятам следовала кругленькая недовольная сеньора, в черном пиджаке и полосатой майке.
Уже через десять минут Изабелла Фернандез плакала, комкала бумажную салфетку и изрыгала проклятия сиплым, булькающим романсеро. Она хотела, чтобы ее мужу двенадцать часов отрывали яйца, выжигали глаза, ломали ребра по одному и, если он сам от этого не сдохнет, пусть его пристрелят. Мерзкие дела скрывает покров семейной тайны: этот гад много лет назад изнасиловал их дочь. Та стала наркоманкой и недавно пыталась покончить с собой и только в этот
