неожиданно дало о себе знать. Черт возьми, подумала Тринити с досадой, она ведь вдова – и муж ее погиб совсем недавно.
– Нет, – ответил мужчина, который и не подозревал о той буре, что разыгралась в душе его собеседницы. – Я здесь впервые – не только в этом музее, но и вообще в Новом Орлеане. – Он протянул Тринити руку. – Меня зовут Ретт Батлер. Приятно познакомиться.
Тринити была поражена до глубины души – и нашла лишь в себе силы спросить:
– Серьезно?
– Нет, – рассмеялся мужчина, сверкнув белозубой улыбкой. – Меня зовут Ретт Бреннон. Но я не мог упустить такой шанс.
– Вам удалось меня разыграть. А я уже было подумала, что у ваших родителей странное чувство юмора, – отозвалась Тринити. В голову ей внезапно пришла мысль о том, что этот мужчина как нельзя лучше подходит на роль Ретта Батлера – не говоря уже о его внешности, в нем чувствуется обаяние и бьющая через край энергия.
Глядя на протянутую руку, Тринити ощутила, как в ней шевельнулось недоверие. Ею завладел страх наполовину с желанием откликнуться на притягательную улыбку стоящего перед ней мужчины, и она колебалась, не зная, как правильно себя повести, чтобы не нарушить правил, которым некогда научил ее Майкл. Она вежливо пожала руку Ретта.
– Приятно познакомиться. Меня зовут Тринити… Хайатт.
Она заколебалась, произнося фамилию, как и всегда в последние два месяца, до сих пор не в силах привыкнуть к тому, что ее фамилия поменялась и что отныне люди видят в ней жену Майкла. Он рассчитывал на нее – сейчас на нее рассчитывает благотворительное сообщество, и об этом нельзя забывать ни на минуту.
– Тринити? – повторил Ретт, не подав виду, что понял, кто стоит перед ним. – Тоже весьма интересное имя.
– Да уж. Моя мама была очень набожной. – Тринити едва заметно улыбнулась. – И я всегда думала, что она назвала меня так, чтобы я не забывала о Святой Троице[1].
– И что же, не забываете?
Тринити не ожидала такого вопроса и потому ответила не подбирая слова:
– По-разному. В какие-то дни легче помнить, а в какие-то – труднее.
На сей раз улыбка Ретта была печальной, но опять Тринити ощутила волнующий трепет.
– Да, согласен, – сказал он.
Вновь воцарилось молчание, и Тринити почувствовала себя неловко – мужественность Ретта была такой очевидной, что в его присутствии ее бросало в жар. Он сделал жест рукой, приглашая ее прогуляться по залу. Что ж, подумала Тринити, идти вперед и не смотреть в его глаза куда лучше, чем стоять на месте. Но молчать она не могла.
– Так что привело вас сюда? – спросила она.
– Дела. Мои партнеры, с которыми предстоит работать, пригласили меня.
– Весьма щедро с их стороны.
Ретт усмехнулся – и это можно было бы принять за согласие, но Тринити показалось, что она уловила каплю скептицизма.
– Вы
Trinity
