скука.
Люк смотрел на него недоверчиво, но Гектора это не смутило.
– Но не только это. Твои мечты, возможности, силы ― это тоже тень, если ты прячешь их в себе, не даёшь им реализоваться, не признаёшь их собой. Даже любовь была твоей тенью до тех пор, пока ты не позволил себе любить. Тень ― это неотъемлемая часть тебя, которая помогает идти вперёд и понимать, чего ты хочешь. Он не опасна, как многие думают. Больше того, без тени мы бы не видели свет, потому что тень даёт право выбора. Она словно спрашивает тебя: «То, что я выбрал, действительно то, что я хочу выбирать?». Но это происходит тогда, когда ты признал свою тень, подружился с ней. А иначе появляются минотавры.
– Почему они появляются?
– Может, потому что, если ты не сделал тень своим другом, она станет твои врагом. И вот тогда жажда самореализации превращается в зависть, любовь ― в ревность, осознание своей боли и последующее за ним прощение ― в обиду и месть. Кажется, что и здесь есть свобода выбора, но на самом деле это уже ловушка. Минотавр заманил тебя в свой лабиринт, а ты загоняешь его всё глубже и глубже, надеясь там победить. Но чем дальше, тем сильнее он становится. Продолжая отвергать тень, ты всё больше плутаешь в лабиринте, пока однажды не поймёшь, что заблудился окончательно. Впрочем, может быть, и тогда выход есть. Но только если вывести минотавра на свет и получше разглядеть его. Позволить ему снова стать тенью. Нормальной частью тебя… Ты спросил, кто был твоим минотавром. Пожалуй, твой страх, Люк. Твоя неуверенность в собственном свете ― том, который горит в ладонях. Твой страх самого себя и своих чувств. Но, кажется, ты неплохо справился с ним. Думаю, тебе вполне удалось подружиться со своей тенью.
Люк вздохнул.
– Пожалуй. Но сейчас меня волнует ещё один человек. Я знаю, что у него тоже есть свои тени, в которых ему пока может быть сложно разобраться, как мне когда-то. Но я не могу ему помочь, я по себе знаю: здесь можно справиться только самому.
– Ты прав, Люк, ― тихо ответил Гектор. ― Ты можешь только быть рядом и дать совет, когда он будет нужен. А главное ― поддерживать и любить. Это то, что больше всего нужно твоему сыну. Остальное он найдёт сам.
– Я знал, что вы поймёте, о ком я говорю, учитель. Ник говорит, что он слишком похож на меня…
– Разве для отца это не повод для гордости?
– Я горжусь им, Гектор. Но и боюсь за него. На этом пути слишком много штормов.
– Буря пройдёт, но море останется, Люк. Когда тучи разойдутся, звёзды покажутся ярче. Все мы ― капитаны своих кораблей, вести которые приходится в непогоду и в штиль. Из вашего с Мэри сына выйдет хороший капитан. Я верю в это.
– Спасибо, Гектор, ― Люк улыбнулся, и его улыбка была такой же светлой и немного грустной, как много лет назад.
IV
Он снова не выспался и во время занятий с отцом был невнимателен и никак не мог сосредоточиться. Дело даже было не в усталости, а в бесконечных мыслях о корабле из сна. Ему по-прежнему казалось, что такие сны
