свиты Скобелев, тогдашний военный губернатор Ферганской области и командующий войсками, немедленно организовал карательную экспедицию для окончательного покорения кочевников, то я отказался от участия в посольстве и в качестве ординарца при генерале отправился в новый поход[40]. Вернулся я из него поздней осенью, когда начальник посольства, капитан Куропаткин, поправился и уже находился в Кашгарии[41].
Чтобы не возвращаться более к этому эпизоду, добавлю, что Аталык-гази умер в 1877 г. По всей вероятности, он был отравлен одной из своих многочисленных жен. Его место на шатком троне молодого государства Джеты-шаар занял его сын Бек-Кули-бек. Начались внутренние раздоры. Беки двух самых богатых округов – Яркендского и Хотанского – отложились и не захотели признать сына Аталык-гази своим правителем. Между ними началась война, которая закончилась победой Бек-Кули-бека, однако власть его пошатнулась. Этим воспользовались китайцы: с помощью полковника Ю. А. Сосновского[42], который за значительное вознаграждение доставил китайскому главнокомандующему из Западной Сибири необходимое количество верблюдов, они перешли Такла-Макан и неожиданно напали на Бек-Кули-бека.
Полки янги-мусульман, в которые Якуб-бек набрал около 15 тыс. солдат, перешли на сторону китайцев, сея панику и сумятицу в армии Бек-Кули-бека. Он был окончательно разгромлен, бежал в Россию и поселился в родном Пскенте, под Ташкентом (где я несколько раз его навещал), и жил на скромном жалованьи российского правительства. Кашгарию заняли китайцы; они находятся у власти и по сей день, переименовали Джеты-шаар («Семиградье») в Нан-лю-бо-чин («Южное Восьмиградье»)[43], а резиденция генерал-губернатора этой провинции располагается в Урумчи.
Весь этот эпизод, о котором я рассказал выше, ярко характеризует российскую внешнюю политику. С одной стороны, губернатор Туркестана шлет послов к Якуб-беку с богатыми дарами, желая заключить с ним дружественный союз и укрепить тем самым его авторитет; разумеется, это делается намеренно, так как России выгоднее иметь в качестве соседа слабого хана, руководствующегося собственными интересами, чем могущественную Китайскую державу. Более того, сыну хана Россия предоставляет убежище и выплачивает жалованье, приберегая его тем самым в качестве претендента на трон Джеты-шаара в случае конфликта с Китаем. И одновременно с этим другое должностное лицо в том же российском правительстве в Западной Сибири доставляет китайцам верблюдов, чтобы они могли переправиться через Такла-Макан и захватить Кашгарию[44]!
Глава III
Гульча. Из Гульчи в долину Большого Алая. Торговые караваны и караван-сараи. Дорога через перевалы Терек и Талдык
Однако возвращаюсь к моему путешествию.
Река Гульча является одним из притоков Сыр-дарьи. Многочисленные притоки самой Гульчи образуют что-то вроде веера: она вбирает в себя воды всех рек, вытекающих
Этот факт не соответствует действительности. В период Алайского похода Громбчевский состоял ординарцем у начальника Гульчинской колонны флигель-адъютанта полковника князя Ф. К. Витгенштейна, что зафиксировано в послужном списке Громбчевского.
Это не совсем точно. Громбчевский вернулся из Алайского похода 27 сентября 1876 г., тогда как Куропаткин выступил в Кашгар 7 октября.
Более правильное название –
Громбчевский искажает истинные цели российской политики в отношении государственного образования Якуб-бека. Русское правительство всегда считало Якуб-бека враждебным по отношению к России и стремилось устранить угрозу у своих туркестанских границ без военного вмешательства, поощряя к этому законное китайское правительство. Русские посольства к Якуб-беку являлись вынужденной мерой с целью не допустить усиления британского влияния в Кашгаре и предотвратить нежелательный военный конфликт с Якуб-беком и не преследовали целей «укрепления авторитета» последнего. Наследник кашгарского престола Бек-Кули-бек и его семья, как и несколько тысяч беженцев из Кашгара, были приняты в русских пределах по гуманитарным соображениям с целью воспрепятствовать расправе над ними со стороны китайцев. Определенные политические виды на Бек-Кули-бека возникли только в связи с усилением напряженности в русско-китайских отношениях в период «илийского кризиса» (1880–1881).
