что радовались.
– Что?
– Вы улыбнулись, когда узнали Морин. По-настоящему улыбнулись. Вы светились, когда встретились с ней, и не смогли скрыть свою радость. Давайте пройдемся.
Эйбра махнула рукой в сторону своего дома. И чтобы не дать ему возможности отказаться, она взяла его за руку и пошла по берегу.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она. – Со времени последнего сеанса массажа.
– Хорошо. Вы были правы, мне всегда немного хуже на следующий день после массажа, но потом все проходит.
– По-настоящему вы ощутите пользу от массажа, только когда нам удастся наконец развязать ваши стянутые в узлы мышцы и сформировать навык расслабляться. Мне нужно показать вам несколько приемов йоги.
Глаза Эли были скрыты от нее под очками, но язык его тела стал ей предельно ясен – он выражал крайнюю настороженность и недоверие.
– Не думаю.
– Йога ведь не только для девушек.
Она тяжело вздохнула.
– Что-нибудь не так? – спросил он.
– Меня терзает одна мысль. Я не знаю, должна или не должна вам кое-что сказать. Мне думается, что вы имеете право это знать, даже если информация, которую я вам сообщу, вас расстроит.
– И что же должно меня расстроить?
– После утреннего занятия ко мне в класс зашел человек, пожелавший побеседовать со мной. Частный детектив. Зовут его Кирби Дункан, из Бостона. Он заявил, что у него там клиент, а здесь он выполняет его задание. И он собирался расспросить меня о вас.
– Ну и ладно.
– Ладно? Нет, как раз наоборот. Он вел себя нагло и сказал, что заплатит мне за информацию, что я восприняла как оскорбление. Это же откровенное вмешательство в личную жизнь, а это непозволительно. Вторгаются в вашу личную жизнь. Вы должны…
– Сообщить в полицию? Для меня полиция – пройденный этап. Нанять адвоката? Но у меня таковой уже имеется.
– Это несправедливо. Целый год вас травила пресса и преследовала полиция. И теперь они или кто-то еще, спрятавшись за спинами адвокатов и детективов, продолжают вас тиранить. Должен же существовать способ их остановить.
– Нет законов, запрещающих людям задавать вопросы. Агенты ведь не прячутся. Они хотят, чтобы я знал, кто платит за вопросы и за ответы.
– И кто же? Только не говорите мне, что это не мое дело, – резко предупредила его Эйбра на тот случай, если у него вдруг возникнет такая мысль. – Тот болван пытался заговорить со мной. Намекнул, что я отказываюсь отвечать на его вопросы потому, что у нас с вами какие-то недвусмысленные отношения, что в переводе на простой язык означает, будто я с вами сплю.
– Извините.
– Нет. – Эйбра почувствовала, что он пытается высвободить руку, и крепко сжала ее. – Это не ваша вина. Но даже если бы у нас и завязались близкие отношения, те, на которые он намекал, что из этого? Его же они не касаются. Мы взрослые люди, мы одиноки. И нет абсолютно ничего дурного, ничего аморального, ничего из ряда вон
