в одной из кабинок, уже машет рукой, и это Пит скорее всего «освежил память» Элейн, как говорят адвокаты.
Он тоже машет, а когда добирается до кабинки, Пит уже стоит рядом с ней, протягивая руки, чтобы заключить напарника в медвежье объятие. Они хлопают друг друга по спине положенное число раз, и Пит говорит ему, что он хорошо выглядит.
– Ты знаешь три возраста мужчины? – спрашивает Ходжес.
Пит, улыбаясь, качает головой.
– Юность, зрелость и «ты отлично выглядишь».
Пит гогочет, а потом спрашивает Ходжеса, знает ли тот, что сказала блондинка, открыв коробку «Чириос». Ходжес отвечает, что нет. Пит делает круглые глаза и говорит:
– Ой! Посмотрите на эти славные маленькие семена пончиков.
Ходжес показывает, что умеет громко смеяться, хотя думает, что это не лучший пример анекдотов про блондинок. На этом обмен любезностями заканчивается, и они садятся. Подходит официант – в «Димасио» никаких официанток, только мужчины в возрасте, и их белоснежные фартуки завязаны не на талии, а на цыплячьей груди, – и Пит заказывает кувшин пива. «Бад лайт» – не «Айвори спешл». Когда кувшин на столе, а пиво разлито по стаканам, Пит поднимает свой.
– За тебя, Билли, и за жизнь после работы.
– Спасибо.
Они чокаются и пьют. Пит спрашивает об Элли, а Ходжес спрашивает о сыне и дочери Пита. Их жены – обе в разряде бывших – появляются в разговоре (чтобы доказать друг другу и себе, что они не боятся говорить о них), а потом полностью из него исчезают. Они заказывают еду. К тому времени когда ее приносят, они обсудили двух внуков Ходжеса и проанализировали шансы «Кливлендских индейцев», географически ближайшей к их городу профессиональной бейсбольной команды. Пит заказал равиоли, Ходжес – спагетти с чесноком и маслом, как и всегда.
Наполовину уговорив свою калорийную бомбу, Пит достает из нагрудного кармана сложенный листок и многозначительно кладет рядом с тарелкой.
– Это что? – спрашивает Ходжес.
– Доказательство, что мои детективные навыки не ржавеют и я по-прежнему в форме. Я не видел тебя с той жуткой вечеринки в «Рейнтри инн» – между прочим, потом три дня мучился похмельем, – а говорил с тобой… сколько… дважды? Трижды? И вдруг ты приглашаешь меня на ленч. Удивлен ли я? Нет. Чую ли я какой-то тайный мотив? Да. Так давай поглядим, прав ли я.
Ходжес пожимает плечами.
– Я – тот самый любопытный кот. Знаешь, как говорят… утоление любопытства воскресило кота.
Пит Хантли широко улыбается, но когда Ходжес протягивает руку к сложенному листку, накрывает его ладонью.
– Нет, нет, нет, нет. Ты должен сказать, что там написано. Не юли, Кермит.
Ходжес вздыхает и один за другим загибает четыре пальца, озвучивая общеизвестные истины. Когда с этим покончено, Пит протягивает ему листок. Ходжес разворачивает его и читает:
1. Дэвис
