женщинам ощущение безопасности, защищенности. Они верили ему, доверяли в отличие от Александра, про которого ходили не лишенные основания слухи о том, что он склонен к отшельничеству, и после катастрофы с его разорванной помолвкой эта склонность стала еще сильнее.
Рот Лидии скривился, когда она поставила чашку на поднос.
– Но все это не имеет никакого значения, не так ли?
– Какого рода помощь вы ищете?
– Какую бы помощь я ни искала, мне ее не получить, так к чему говорить об этом?
Нортвуд внимательно рассматривал Лидию, изгиб ее шеи, тени от длинных ресниц на скулах.
– Я знаю, что вы обладаете блестящим острым умом, – промолвил он. – Что ваша любовь к цифрам завоевала уважение среди самых высших научных умов.
– Откуда вам это известно?
– Я наводил о вас справки, – признался виконт. – Ваше имя вызывает уважение, мисс Келлауэй.
– Мое имя вызывает любопытство, милорд, – возразила Лидия. – Как имя южноамериканского тапира или циркового клоуна.
– Вы ошибаетесь, – сказал он, качая головой.
– Да неужели? – Лидия подняла руку, чтобы убрать со лба растрепавшиеся волосы. – Только не подумайте, что я себя жалею. Или не ценю собственный ум. Я всего-навсего прошу, чтобы вы не пытались убедить меня в том, что способности наделяют меня властью над чем-то, кроме цифр. Это не так. Я поняла это давным-давно.
– И все же математики и университетские профессора консультируются с вами о своих работах.
– Да. Именно так. О работах. Наши разговоры касаются только науки. – Похоже, что-то в ней напряглось, когда она подняла голову, чтобы снова посмотреть виконту в глаза. – Я хочу объяснить вам, лорд Нортвуд, что мои математические способности живут отдельной жизнью от остального моего существования. И то, что я могу управлять этой частью своей жизни, не может помочь мне в остальном.
– Может, – возразил Нортвуд.
– Только не в моем случае. Я действительно ощущаю в себе великую силу, когда дело касается решения уравнений, доказательства теорем. Но эта сила заканчивается там, где кончается мир математики.
Александр позволил себе вздохнуть.
– Не могу похвалиться тем, что я был самым лучшим студентом, однако даже мне известно, что мир математики едва ли можно назвать ограниченным. В школе я узнал, что математические формулы применялись в искусстве Возрождения. Есть связь между музыкой и математикой. Этого я даже не начал постигать. Управление таким огромным поместьем, как у моего отца, требует больших усилий и…
Лидия остановила его, подняв руку.
– Все это чудесно и замечательно, милорд, но, пожалуйста, постарайтесь понять, что мой опыт основан совсем на других вещах. В моем мире математика действительно находится в четких пределах.
«Как ты…»
Эти два слова будто ударили его по голове. Александр чувствовал, как где-то внутри его нарастает гнев. Он начал ходить взад-вперед.
