провалы), испытания (петли) и, конечно же, достижения (вершины). Её линия жизни была длиннее среднего и спускалась почти до самого правого запястья. Тор очень этому радовался.
Но больше всего радовалось его мама. Восемь лет назад, в день, когда родилась Роза, касика[1] Луна, рассмотрев ручки новорождённой, с облегчением вздохнула. А потом, окружённая жителями деревни, под глухой бой барабанов касика внимательно рассмотрела каждый дюйм кожи своей дочери в поисках эмблемы. Толпа двигалась подобно волне – покачивалась взад-вперёд в нетерпеливом ожидании, а громкий шёпот напоминал треск огня. Касике не пришлось искать долго.
– Вот! – воскликнул Тор, показывая на шею маленькой сестрёнки.
На левой стороне шеи, прямо посередине между нижней челюстью и ключицей, обнаружилось маленькое красное сердечко. Мама Тора улыбнулась, а толпа одобрительно загудела.
– Певица, – произнесла она, мягко надавив пальцем на кожу младенца.
То был отличный дар. Не слишком редкий, но эмблема всё равно была хороша. Кто-то вообще при рождении не получал ничего, поспешила напомнить касика своим детям. Их называли пустышками.
– Больше чем в Разбойничьей гряде, – повторил Тор с лёгкой улыбкой, потом посмотрел на свои руки. Как и у Розы, его линия жизни не менялась ни разу.
Хотя иногда ему очень этого хотелось.
Разноцветные линии на его ладонях были совершенно прямыми – и скучными. Ни высоких вершин, ни даже провалов.
– Хорошая, уютная жизнь, – говорила ему мама, и её глаза улыбались, словно это было очень хорошо.
Тор всегда возражал, говорил, что это плохо. Ровная линия жизни говорила, что впереди не будет ни боли, ни затруднений. Но, с другой стороны, ждать тоже было нечего. Никаких приключений.
Что такое жизнь без хотя бы небольшой опасности?
Впрочем, одна необычная вещь на линии жизни Тора всё-таки была. Маленький узелок на левой руке, где все линии соединялись в маленькой-маленькой точке. Настолько маленькой, настолько незаметной, что старуха-гадальщица, прищурившись сквозь толстые стёкла очков на носу с горбинками, пожала плечами.
– Не вижу никакого узла, – объявила она.
Но Тор его видел. И надеялся, что он что-то значит.
На небе появилась алая полоска, и Роза широко раскрыла карие глаза.
– Я опаздываю! – воскликнула она и выбежала из дома, построенного, как и все остальные, прямо внутри большого дерева.
Тор вздохнул. Роза всегда опаздывала, и это почему-то всегда застигало её врасплох.
Через несколько мгновений под рассветным небом послышалась идеальная мелодия. Хор голосов, которые никогда не дрожали и не надламывались, затянул утреннюю песню. Снаружи послышались шорохи – деревня просыпалась, сбрасывая с себя покровы снов – приятных, а может быть, и кошмарных.
Песня продолжилась, а затем без всякого перерыва перешла в другую простую мелодию, которую исполняли лишь раз в двенадцать месяцев, в канун Нового года. То был самый важный праздник на всём острове.
В Новый год можно было загадать желание – и эмблемитяне записывали эти желания на листьях. В ночь тридцать первого декабря все эти желания бросали в яркий костёр.
Желание – это священная вещь. Оно должно быть рождено истинным вожделением сердца. Его нужно составлять по строгим правилам: никакой мести или насилия. А ещё оно связано с определённым риском. Если составить плохое желание, оно может превратиться в проклятие.
И как и во всех делах, с желаниями требовалась удача. Из множества загаданных под Новый год желаний исполнялись лишь очень немногие, а у тех жителей острова, которым удача улыбнулась, появлялась на коже золотая звезда в напоминание о даре.
Тор записал своё желание несколько месяцев назад и постоянно носил уже порядком истрепавшийся лист в кармане… в ожидании. Услышав, как наконец зазвучала песня Нового года, он улыбнулся и погладил желание пальцами.
«Настал тот день, настал тот день, настал тот день», – напевал он про себя, пока все слова не слились в одно.
– С наступающим, – послышался из-за спины мамин голос.
Тор подпрыгнул от неожиданности и поспешно вытащил руку из кармана.
Он кивнул в ответ, потом прошёл на кухню, бормоча, что надо найти чай с канелой[2]. Тут вошёл папа, держа в руках поднос с четырьмя глиняными кружками традиционного новогоднего напитка. Конечно же, он уже его приготовил. Кулинария была его талантом, что подтверждал кухонный нож, изображённый на указательном пальце.
– С наступающим Новым годом, – сказал папа и поцеловал Тора в затылок.
