а позже исправить эту якобы устрашающую «единицу» на «четвёрку». Да в любом случае, самого Мэтта слабо интересуют оценки. Потом бы леща от тёти только не получить, как она узнает.
– Просто замечательно. Прямо сейчас пойдём к директору, Митрофан.
Митрофан ухмыляется. К директору – нашёл, чем его испугать! А вот от угрозы разговора с тётей уписался бы от страха.
Перед тем, как уйти вслед за учителем, Мэтт встречается взглядом с Киром. Друг в спешке отворачивается, сделав вид, что очень заинтересован разговором с одним из приятелей. И всё же теплота растекается по животу: Кир защитил его. Несмотря на то, что Мэтт сделал. Значит ли это, что Кир – тот самый друг на все времена, о котором все мечтают?..
И которого Мэтт до этого дня совсем не ценил.
Белокурая соседка по парте опять пихает локтём Мэтта и толкает к двери:
– Ну чего ты застыл? Пошли уже.
– Ой, а ты тоже пойдёшь?
– Конечно, я пойду. Это же мой отец!
– Ну и странные ты вопросы задаёшь, – удивляется Никита Владимирович. Пока они добираются до кабинета директора через многочисленные лестничные пролёты и коридоры, Мэтт рассматривает учителя. Н-да. И это тот человек, которого Мэтт обожал в детстве. И, кажется, которого любила его сестра. Стал стереотипным скучным педагогом. А ведь Мэтт помнит, что учитель – это для него не просто способ заработка, а призвание. Он мечтал быть не таким, как все. Быть лучше, быть интереснее.
А теперь он ещё зануднее.
«Странно, – думает про себя Мэтт. – Дети и подростки полны светлых мечтаний. Они уверены, что, повзрослев, сделают мир лучше. Что с ними происходит после двадцати, куда катятся их мечты? Никогда ещё не видел человека, который прожил четверть века, а не разуверился в себе, в мире и в своих силах. Мы все ругаем школу – а что там, за стенами школы, что превращает людей в безликий фарш? И что делать мне – который раньше времени осознал, что его ждёт?.. Мне некуда бежать».
Мэтт оглядывает бесконечный коридор. Бежевые стены, кажется, вот-вот сомкнутся и выжмут из людей все соки. Правда, и за окном нет спасения. Там – чуткий северный ветер услышит в твоих мыслях все потаённые страхи и обрушит их против тебя.
Мэтт ёжится. Кажется, северный ветер пробрался в голову и сеет там сомнения с большим энтузиазмом, чем обычно.
Никита Владимирович замирает перед директорской дверью и как-то странно смотрит на Мэтта: со стыдом что ли?
– Митрофан, извини, но это для твоего же блага, – процеживает он и поворачивает ручку двери.
«Извини, но это для твоего же блага». Какое чудное и, главное, универсальное средство снять с себя ответственность. Работает всегда. Так говорил отец, когда избивал его кожаным ремнём за невинную детскую шалость. Так любила повторять мама, когда…
Когда…
