взошло на пепелище его прежней жизни. Руки как будто онемели. Он с трудом погладил бедную кошку в какой-то жуткой прострации, отдавая все остатки того горького чувства, что называлось когда-то любовью. Ветер трепал паленую шерсть, взъерошивал, слезил и без того мокрые глаза, но Пушинка, совсем не привыкшая к улице, урчала от счастья. Ей было хорошо, и он знал, что точно также заурчит и ее хозяйка, стоит только прижать ее к себе, поцеловать в эти порочные губы… Изредка проходившие мимо жители Монмартра узнавали Камиллу. Она была родом из здешних мест, из местного кабаре. Один трясущийся от Паркинсона старичок, очевидно, в прошлом ярый поклонник стриптиза, на радостях от встречи замахал приветливо шляпой.
– Ладно, пошли. Еще немного, и тебе начнут засовывать деньги под трусики, – поднялся он первым.
– Ты мне даже не подашь руку? – спросила она с робкой надеждой.
– Нет.
Они зашли в подъезд, во всю эту мерзкую темень и убогость его нынешней жизни. Никогда еще запах подъезда не казался ему более противным, чем сейчас. Камилла вдруг взвизгнула, увидев перебегавшую путь крысу. Кошка еще больше пустила когти в грудь Базилю, и он почувствовал боль, глубокую ноющую боль от беспросветной человеческой глупости, и ему захотелось расплакаться.
– Это же просто дыра, милый. Настоящие трущобы Шампиньи-сюр-Марн! Неужели ты не мог найти что-нибудь лучше после развода? У тебя же были еще деньги.
– Они у меня и сейчас есть, – резко оборвал ее намеки Базиль, толкнул дверь ногой. Уж что – что, Камилла всегда была не тактичной. Но сейчас после ее возвращения ему вдвойне не понравилось, что бывшая жена говорит о нем, как о конченом человеке.
– Ну-ну, – оценила она его резкий ответ, озираясь по сторонам и всматриваясь в мозаику обшарпанных стен. – Ого, какая задница! Посвети-ка.
– Поклонники Рембо хуже тараканов. Вот смотри, – чиркнул он спичкой, указывая наверх, – Clara Venus. Говорят, это рука самого Артюра, который именно на этом месте с Верленом справили нужду больше века назад…
– О, это очень заметно!
Открыв квартиру, Базиль бросил небрежно кошку на пол. Пушинка приземлилась четырьмя лапами и точно, как ее хозяйка, приросла к паркету от неприятного изумления. А чего они ожидали-то?
– Вот и моя берлога, – представил он им свое скромное жилище. – Конечно, не такие роскошные апартаменты, как у нас были в Опере, но вполне сносно.
– Такое ощущение, что ты привел нас сюда на растление… У тебя хоть есть душ? – спросила Камилла с нескрываемым ужасом, делая неуверенный шаг.
Он кивнул в сторону уборной, откуда был виден угол отколотой, проеденной ржавчиной ванны.
– Ну и ну… – и женщина отправилась туда, распахнула влажные полиэтиленовые занавески. – Миленько, миленько… Тут самое оно, чтобы перерезать себе вены… Месье Кревер, оказывается, метит по адресу.
– Ты, как всегда, проницательна.
– Тут
