же эти случаи сравнительно редки. Гораздо чаще эта вражда подгоняется под условия семейной вражды, известной русской деревне из действительности. Вражда появляется с вступлением в семью нового лица, носителя этой вражды: это – вторые жены или мужья при наличии детей от первого брака. Так в сказке появляется мачеха, и ее историческая роль – взять на себя эту «вражду», которая некогда принадлежала отцу. Она и есть главный инициатор изгнания детей в лес, к Яге и т. д. Случаи ненависти самих родителей очень редки. «Когда родился сын, то сначала мать сына своего очень любила и жалела, и ласкала его и воспитывала как можно лучше. А отец тем больше. Вот, когда он начал расти, выучился в грамоту, уж было ему лет тринадцать, тогда она его не залюбила» (К. 19). То же происходит, когда мирно живут брат и сестра, но на горизонте появляется невестка. Невестка становится врагом сестры, брат увозит ее в лес. Родители, таким образом, изводят детей не сами. Примеров вражды мачехи и падчерицы я приводить не буду, они известны. Но увозит дочь в лес все-таки отец, причем он играет здесь самую жалкую роль. «Думал, думал наш мужик и повез свою дочь в лес» (Аф. 58а). «Старику жалко было старшей дочери, он любил ее… да не знал, чем пособить горю. Сам был хил, старуха ворчунья…» (Аф. 52а). «Старик затужил, заплакал, однако посадил дочку на сани». (Аф. 52b). Спрашивается: почему же мачеха сама не может извести падчерицу или пасынка? Почему, при всей своей лютости и ярости, она сама не уводит детей в лес своей властной рукой? Она вполне могла бы сделать это логически, но она исторически этого не может, так как исторически детей уводит в лес всегда только отец, или брат, или дядя, но этого никогда не делала женщина. Это мог делать только мужчина, и мужчина в этой роли не вполне вытеснен в сказке.
14. Похищенные дети. Другая форма отправки в обряде представляет собой действительное или инсценированное похищение детей. «Часто бывает, что мальчика схватывает так называемый дьявол и уводит его в лес Гри-Гри, причем никто об этом не знает, но об этом догадываются».[126] Матери в таких случаях говорят, что их унес дух. Употребление слов «чёрт» и «дух» доказывает, что мы имеем или позднее явление, или плохую запись. Существа, являвшиеся из леса, были маскированы животными или птицами, изображали их и подражали им. В лесу раздавался шум трещеток, все в ужасе разбегались. После увода необрезанных говорили, что «Marsaba» проглотил мальчиков и вернет их не раньше чем людьми будут сделаны обильные подношения свиньями и таро.[127] Страх перед этими существами и таинственными церемониями, связанными с ними, был так велик, что он продолжался долго после введения христианства и прекращения этих обрядов.[128] Страх перед этими существами служил воспитательным средством. «Вместо того, чтобы наказывать телесно, мать племени Nivaio грозит непослушному ребенку местью этих масок».[129] Этот страх и эта угроза пережили века и дошли до наших дней. Такие угрозы имелись в Античности. Существом, похищавшим детей, была «Ламия».
Frobenius, Masken und Geheimbünde, S. 119.
Webster, p. 103.
Webster, p. 168.
Webster, pp. 187, 178.
