меня закопали.
Лисса поёжилась. Такая помощь казалась бесполезной и даже жалкой. Но в голосе Дерека она не услышала ни нотки иронии. Он был очень серьёзен. Лицо оставалось суровым.
– Куда ты идёшь?
– К Джиму. Он обещал показать, как делать стрелы.
– Тогда пошли к Джиму вместе, – Лисса сказала это преувеличенно весело.
По заснеженным улочкам, иногда здороваясь со знакомыми, они дошли до большого дома. Он выглядел таким крепким, будто его только построили. По бокам от двери вились угловатые узоры, вырезанные ножом. Отец Джима был искусным мастером. В его руках лезвие превращалось в перо, из под-которого выходили самые тонкие линии и самые маленькие рисунки.
Сам Джим мог вытерпеть настолько кропотливую работу, только если она касалась охоты. Он любил прикреплять наконечники стрел, вязать верёвки или ловушки для птиц. Поэтому, став полноправным хозяином, он лишь развесил над дверью гирлянды из обломков охотничьих стрел, сложенных маленькими крестиками. Он никогда не бросал стрелы в лесу.
Дерек поднялся на крыльцо, постучал. Лисса заметила, как тоску в его глазах заменило радостное предвкушение. Джим распахнул дверь почти сразу, выпуская на улицу тёплый воздух. Он широко улыбнулся Дереку и удивлённо выгнул брови, когда заметил Лиссу.
– Проходите, – пригласил он и обратился к мальчику, – Я уже заждался тебя. А ты почему такой мокрый?
– Да так…
– Пошли. Дам тебе что-нибудь сухое. Лисс, мы недолго, – Джим, несмотря на несмелые возражения Дерека, скрылся с ним за дверью своей комнаты.
Лисса сняла верхнюю одежду, не глядя повесила на крючок у входа и прошла в кухню. Там пахло прогретым деревом, солнцем и мясом. В окна заглядывало холодное зимнее солнце. Этих слабых лучей хватало, чтобы подсвечивать светло-золотистое дерево. Казалось, что по его жилкам течёт мёд.
Просторная светлая комната могла вместить две семьи, и другим гостям место тоже нашлось бы. И стол здесь поставили большой, с толстой столешницей. Он терпел и тарелки с тяжелыми зажаренными тушами, и озорных детей, и кулаки мужчин, в жаре спора доказывающих свою правоту грубой силой.
Когда Джим остался один, то придвинул стол вплотную к стене. Гостей он больше не звал. Первый месяц после смерти родителей он мог долго ходить по кухне, прикасаясь ладонями к деревянным поверхностям. Он верил: они хранили тепло мамы и папы. Наступала ночь. Джим ложился на пол и засыпал.
Когда Лисса едва не споткнулась о спящего Джима, он пообещал и себе, и ей, что больше такого не повторится. Он выкарабкается. Он сможет встать на ноги.
Лиссе нравился дом Джима. В нём всегда было светло, тепло и спокойно. Она чувствовала себя здесь свободной и счастливой. Уже после смерти их родителей она часто сюда приходила. Варила или пекла что-то в золотисто-медовой кухне, пока Джим чистил снег или разбирался с добычей после охоты, а потом они засиживались допоздна у камина в гостиной, долго разговаривали или молчали. С Джимом было хорошо.
Но
