за спиной знакомый бархатистый голос с низкими рычащими нотками.
И под кожей словно завибрировал рой раскаленных пчел.
Я не поворачивала головы, но уже знала, кому принадлежит этот голос. Я узнала бы его из тысяч.
Коротко посмотрев на Джерхана, стоящего напротив, я почти сразу поймала его чрезмерно веселый взгляд. Он даже подмигнул мне, а его губы в последний миг перед тем, как я развернулась, прошептали: “Что же ты так покраснела, Фи?..”
А потом я встретилась взглядом с мастером Астариеном.
– Вы все еще здесь? – почти сразу же спросил льесмирай, еле заметно сдвинув брови. Багрово-алые глаза, переливающиеся золотыми искрами, потемнели, глядя только на меня.
А у меня сердце упало куда-то глубоко-глубоко. Закатилось, как солнце за горизонт в ночь, окрашенную бурей.
– А где я должна быть? – еле слышно выдохнула, чувствуя, как мир стремительно сужается до нас двоих. В этот момент я уже не видела ничего вокруг. В голове пульсировала лишь одна-единственная мысль: “Я провалила вчерашнее испытание”.
Но это и немудрено, учитывая, что я потеряла сознание, так и не закончив задание, которое дал мастер. И, возможно, он предполагал, что после этого я сама покину академию.
Кончики пальцев похолодели, когда я сжала их, продолжая глядеть на льесмирая и пытаться найти что-то в его темных, почти кровавых глазах.
– Я предполагал… неважно, – сжал челюсти Астариен, нахмурившись, а у меня в груди так сильно сжалось, что стало почти больно.
Не только оттого, что все усилия были напрасны и я все-таки вылечу из Самоцветов. Гораздо больнее было оттого, что выгонит меня сам мастер ядов.
Однако в следующую секунду я едва не забыла, как дышать. Потому что внезапно льесмирай шагнул ко мне так быстро, что у меня с трудом получилось это заметить. И вот его ладонь уже обхватила мой подбородок, заставив задрать голову назад, а горящие глаза расширились, скользя по… моим губам.
Воздух застрял в горле, ударил пульсом в уши, заглушая все прочие звуки, когда я разглядывала его черные волосы, в которых словно запуталось солнце, играя бликами на ограненных бусинах. Когда я, краснея, будто девчонка, боялась взглянуть в его лицо и встретиться со взглядом, пылающим каким-то иррациональным огнем.
А затем его большой палец осторожно коснулся уголка моих губ, заставив меня вздрогнуть, как от удара молнией. Позвоночник прошила раскаленная стрела.
– Это что? – выдохнул он, дотронувшись до нижней губы, и я невольно поморщилась.
Оказывается, на ней набухла приличная ссадина: в какой-то момент в пылу схватки я не заметила удар. К счастью, он оказался недостаточно сильным, чтобы принести серьезное увечье. А легкую царапину я просто не заметила.
На короткую долю секунды я закрыла глаза и перестала дышать, чувствуя себя так, словно падаю и никак не могу достичь дна. От прикосновения льесмирая меня била мелкая дрожь, тело бросало в жар. Но гораздо хуже было то щемящее ощущение трепета, сжимающееся где-то под желудком, порхающее, как стая бабочек,
