страны. На основании имеющихся у него сведений Неклюдов утверждал: «Берлин определенно установил связь с русскими революционерами и содержал в рабочих центрах империи верных и ловких агентов»[224]. Такими центрами политической активности были Петербург, Москва, Варшава, Рига и пр.; и только варшавская охранка при энергичном шефе Батюшине в некоторых случаях вскрывала закулисную сторону этого движения и уличала кое-кого из его пособников[225].
В Берлине события войны и революции в России открыли заинтересованным наблюдателям из Большого генштаба глаза на дальновидность прусского военного реформатора Карла фон Клаузевица, считавшего, что Россия может быть побеждена не каким-либо иностранным государством, а только собственной слабостью и внутренним расколом[226]. Реорганизация разведслужбы с преодолением традиционных «сословных границ» убрала моральные барьеры на пути к систематическому использованию этого открытия. Под впечатлением от него разведывательная секция IIIb с 1905 г. перешла к щедрому снабжению русских эмигрантов антиправительственного настроя документами и прочим необходимым для поездок, предоставляя средства для въезда в Российскую империю и материальную поддержку даже враждебным России радикальным социалистам из Швейцарии. С их помощью русский отдел Большого генштаба (так же как Эвиденцбюро, по свидетельству М. Ронге), помимо докладов от своих официально допущенных на русско-японский фронт военных наблюдателей, мог получить достоверную информацию о передвижениях войск внутри России и борьбе на внутренних фронтах русской гражданской войны. Таким образом, ценность этих неофициальных осведомителей значительно повысилась, и в 1905–1906 гг. секция IIIb в ходе применяемого теперь массового рекрутирования агентов в России[227] стала систематически вербовать будущих коллаборационистов из антироссийских левосоциалистических кругов. Вышеприведенные слова ее сотрудника Фридриха Гемппа, что до 1905–1906 гг. «коренные русские или поляки и интернациональные евреи» как «профессиональные агенты» германской разведки «еще не играли роли», если идти от обратного, фактически означали, что с этих пор их значение для добычи разведданных резко возросло и сделало их весомым элементом работы за границей.
Перечисление Гемппом групп этих агентов вызывает ряд вопросов, и в первую очередь вопрос, имел ли он в виду больше отдельных лиц или также коллаборационистские группировки (партии). Как говорят намеки Макса Ронге[228], в то же время, когда, судя по немецким и русским источникам, ширилось рекрутирование отдельных агентов, секция IIIb Большого генштаба приступила к сотрудничеству с социалистическими партиями, причем лидер партии сам подбирал товарищей для агентурной деятельности и предлагал их кандидатуры. Среди таких партий ленинская охватывала все три национальности, названные Гемппом: к партии большевиков, поначалу преимущественно русской, принадлежали и поляки, которые уступали русским численностью в массе рядовых
Nekludoff A. Souvenirs diplomatiques: En Suиde pendant la Guerre Mondiale. Paris, 1926. P. 197.
См.: Sisson E. One Hundred Red Days: A Personal Chronicle of the Bolshevik Revolution. New Haven, 1931 – с приложением: The German-Bolshevik Conspiracy // The Committee on Public Information, War Information Series. 1918. No. 20 (October). Doc. 51* (на нем. яз.: Die deutsch-bolschewistische Verschwцrung: 70 Dokumente herausgegeben vom amerikanischen Komitee fьr цffentliche Information. Bern, 1919). Изучая связь между Людендорфом и Лениным, нельзя обойти вопрос подлинности документов, приобретенных зимой 1917–1918 гг. в Петрограде специальным посланником президента Вудро Вильсона Эдгаром Сиссоном. Т. н. документы Сиссона (70 документов, 13 из которых Сиссон получил в оригинале, а 35 в фотокопиях) были в США подвергнуты научному анализу и признаны подлинными, за исключением двух. Сиссон достоверно описал путь, каким эти бумаги попали из Смольного к представителю США, позже его подробно обрисовал один из русских посредников в приобретении документов (Семенов [Коган] Е. П. Германские деньги у Ленина // Последние новости [Париж]. 1921. № 294–300) и нашел правдоподобным историк П. Н. Милюков (Последние новости. 1921. № 293). Тем не менее официальные германская и советская стороны оспаривали подлинность документов, и видные российские историки (М. А. Малков, В. И. Старцев и др.) разделяли эту позицию даже после перестройки. Брешь в стене отрицания с российской стороны пробил в 1996 г. А. Г. Латышев. Он нашел среди засекреченных документов Ленина в Центральном партийном архиве (ЦПА ИМЛ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 226) записку Наркомата иностранных дел от 16 ноября 1917 г. под грифом «совершенно секретно», совпадающую по форме и содержанию с документом № 1*из бумаг Сиссона. Записка гласила: «Согласно резолюции, принятой на совещании народных комиссаров товарищей Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, мы произвели следующее: 1. В архиве министерства юстиции из дела об “измене” товарища Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. мы изъяли приказ германского имперского банка № 7433 от второго марта 1917 года с разрешением платить деньги тт. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др. за пропаганду мира в России. 2. Были просмотрены все книги банка Ниа в Стокгольме, заключающие счета тт. Ленина, Троцкого, Зиновьева и др., открытые по приказу германского имперского банка за № 2754. Книги эти переданы Мюллеру, командированному из Берлина». Совпадение этого текста с текстом сиссоновского документа № 1* побудило Латышева настаивать на проверке всех документов Сиссона. Ранее проверка проводилась дважды: д-ром Эрнстом Бишоффом по поручению Филиппа Шейдемана (Bischoff E. Die Entlarvung der «Deutsch-bolschewistischen Verschwцrung». Berlin, 1919) и американским дипломатом Дж. Ф. Кеннаном (Kennan G. The Sisson Documents // The Journal of Modern History. 1956. Vol. 28. No. 2. P. 130–154), опиравшимся на исследование Бишоффа. Последнее имело целью оградить от обвинений немецкие ведомства и предприятия, причастные к поддержке и финансированию большевиков, но делалось это неубедительно, отчасти по-дилетантски. Шейдеман лично был заинтересован в том, чтобы доказать подделку, так как его имя фигурировало в документах среди источников субсидий; он дал возможность лицам, скомпрометированным так же, как он сам, «официально констатировать» фальшивку. Макс Хоффман участия в этом принимать не стал, Вильгельм Грёнер принял только до определенных пределов. Остальные представители ведомств воспользовались шансом снять с себя ответственность с благодарностью, но при помощи сомнительных средств. Их «официальное» отрицание связей с русскими революционерами не являлось единичным случаем, оно следовало общему правилу: так, министр иностранных дел, отвечая от имени правительства на парламентский запрос, заявил, будто в делах МИД нет ни намека на то, «что русские политики Ленин и Троцкий поддерживались из средств Министерства иностранных дел или что Министерство иностранных дел давало согласие на поддержку этих политиков германскими военными ведомствами» (Verhandlungen des Reichstages. Bd. 365: 1920/1. Aktenstьck Nr. 1399). Последовавшее поручение произвести соответствующее расследование (26 февраля 1921 г.: Ibid. Nr. 1532) осталось «неисполненным». И это несмотря на то, что Карл Иоганн фон Фосс (псевдоним Ханс Форст) еще весной 1919 г. подтвердил подлинность большей части документов Сиссона в передовице «Берлинер тагеблатт» (Die Beziehungen des deutschen Imperialismus zum russischen Bolschewismus // Berliner Tageblatt. 1919. 31. Mдrz), а д-р Эдуард Бернштейн, в правительстве народных уполномоченных занимавший должность помощника от Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ) в Имперском казначействе с доступом к его документам, засвидетельствовал финансирование большевиков (Bernstein E. Ein dunkles Kapitel // Vorwдrts. 1921. 14. Januar; Idem. Meisterstьck und Meisterschuld. Des dunklen Kapitels zweiter Teil // Vorwдrts. 1921. 20. Januar). Прусский государственный комиссар по вопросам общественного порядка Роберт Вайсман (СДПГ) соглашался с этой точкой зрения, благодаря собственному петроградскому опыту ее разделяли французские и английские дипломаты. Более поздние научные исследования подкрепили их сведения и извлекли на свет массу доказательств из архивов МИД. Не зная об этих источниках, Дж. Ф. Кеннан на основании брошюры Шейдемана-Би-шоффа, а также результатов формальной, технической и графологической экспертизы склонялся к условному отрицанию подлинности документов Сиссона. Правда, он понимал, что ему не хватает компетентности для окончательного суждения, и допускал: «Тот, кто верит в аутентичность [этих документов]… должен быть готов признать… 1. Что… от Ноябрьской революции до… Брестского мира советские руководители реально находились в тайном подчинении у германского Генерального штаба… 2. Что это подчинение заходило так далеко, что германский Генеральный штаб реально контролировал выборы Центрального исполнительного комитета в январе 1918 года… 3. Что германский Генеральный штаб тайно содержал… целые ведомства в Петрограде… 4. Что Брест-Литовские переговоры… были изощренной мистификацией… а советские переговорщики в действительности тайно контролировались немцами… по другим каналам» (Kennan G. The Sisson Documents. P. 134; его признание в недостаточных исторических знаниях см.: Revolutionary Russia / ed. R. Pipes. Cambridge, Mass., 1968. P. 95). Тем не менее для российских авторов, отрицающих подлинность документов Сиссона, «экспертиза» Кеннана стала краеугольным камнем аргументации. А. А. Арутюнов подверг эту аргументацию детальному разбору в 2002 г. в своей двухтомной биографии Ленина. Путем изучения множества подлинных документов, дублирующих или косвенно подтверждающих документы Сиссона, из российских государственных архивов, научного анализа их содержания, упоминающихся в них дат и лиц он сумел найти доказательства в пользу аутентичности большинства документов Сиссона. Поскольку все же их подлинность до сих пор остается спорной, ссылки на эти документы в данной книге отмечены звездочкой.
Clausewitz C., von. Vom Kriege: Hinterlassenes Werk. Frankfurt a. M.; Berlin; Wien, 1980. S. 703.
См., напр.: Звонарев К. К. Агентурная разведка. С. 410–412.
Ronge M. Kriegs- und Industrie-Spionage. S. 47.
