дверь – тоже белая с золотом. Она была заперта, а перед ней стоял Ле Галль. Он отвел назад руку для удара, явно собираясь силой прорваться внутрь. Из спальни донеслись новые крики. Мне показалось, что я разобрал слово «убийца», произнесенное с французским акцентом.
Холмс оттолкнул главу кабинета в сторону, сообразив, что тому не под силу справиться с запором, и ударил каблуком прямо в замок. Дверь дрогнула, но устояла. Сыщик сделал шаг назад и еще раз попытался высадить ее ногой. Одна из створок с треском сорвалась с петель и отлетела к дальней стене спальни. Холмс первым ворвался внутрь, Ле Галль следом за ним. Вбегая в комнату, я услышал голос Холмса:
– Сюда, Ватсон! Как можно скорее!
И в этот момент я застыл на пороге, пораженный зрелищем, которое, надеюсь, в моей жизни больше не повторится.
Сплетенные в объятиях обнаженные тела казались частью живописного полотна, изображающего сцену жестокого убийства. Феликс Фор был хорошо сложенным, солидным, приближающимся к шестидесятилетнему возрасту мужчиной с высоким лбом, светло-голубыми глазами и длинными усами. Но сейчас он лежал лицом вниз в первозданной наготе. Его большое мощное тело вытянулось в позе, которую можно было истолковать лишь одним образом. Под ним, придавленная весом мужчины так, что не могла шевельнуться, простерлась Маргерит Стенель. На ее лице и плечах виднелись капли крови, вероятно пролившиеся изо рта или носа Фора.
Это была ужасная, но в какой-то мере обыденная для врача ситуация. Несчастный случай с пожилым любовником. Апоплексический удар, кровоизлияние в мозг в момент любовного экстаза, фигурирует в любом медицинском учебнике и не нуждается в каких-либо морализаторских комментариях. Я дотронулся до руки Феликса Фора и нащупал биение пульса, тут же прекратившееся. Умирающий сжал в кулаке волосы любовницы, чем многократно усилил ее ужас. С большой осторожностью я разогнул пальцы один за другим, а затем вместе с Холмсом перевернул труп президента на спину. Ле Галль взял из шкафа халат и укутал им мадам Стенель. Она никак не могла успокоиться и кричала до тех пор, пока Холмс не дал ей звонкую пощечину.
Ле Галль потянулся к колокольчику.
– Нет! Подождите! – выкрикнул мой друг, принимая на себя ответственность в этой сложной ситуации, в то время как глава кабинета послушно выполнял его указания. – Сначала помогите женщине одеться.
Это было легче сказать, чем сделать. Не вдаваясь в пикантные подробности, могу сообщить, что мадам Стенель носила корсет, который способна затянуть только опытная горничная. Поэтому ей помогли накинуть верхнюю одежду, а остальные детали гардероба спрятали в саквояж.
– Не трогайте здесь ничего, Ватсон, пока я не вернусь! Ничего!
С этими словами Холмс вывел дрожащую куртизанку через заднюю дверь на заснеженный двор. Я видел, как они в сопровождении Ле Галля подошли к небольшим воротам, выходящим на авеню де Мариньи. По распоряжению главы кабинета их тут же открыли, и мадам Стенель
