двигаться дальше. У нас есть все, что нам нужно, так что… Спасибо вам, Док.
– Соберите всех, мне кажется, у меня есть еще кое-что для вас. Пусть это будет моим вкладом в общее дело.
Док собрал всех в своей лаборатории. Всех: Виспера, Санни, Сайлента, Ники. Каждый из них немного преобразился за время нахождения в бункере.
Виспер сбрил свою неопрятную бороду, отросшую за время скитаний по пустошам, постриг волосы немного короче, чтобы они не мешали во время боя со звероподобными, сменил куртку на приталенный кожаный плащ.
Санни тоже привела свои длинные, как оказалось, очень красивые волосы в порядок, сменила старый изорванный балахон на защитный комбинезон. Ее бледное измученное личико приняло здоровый розоватый оттенок и, если бы не приходилось прикрывать ужасные шрамы, нанесенные звероподобными глазной повязкой, она бы выглядела просто великолепно. У Дока она попросила армейские ботинки, такие же, как у Виспера, и теперь она тоже была не безоружна. Док вооружил ее мощным шокером, похожим на полицейскую дубинку, который в случае опасности помог бы ей обороняться.
Сайлент со своей суровой внешностью стал походить на партизанского коммандос. На нем была армейская жилетка с кучей карманов и пояс, завешанный амуницией. Его волосы за время пребывания в бункере немного отросли и топорщились, словно у ежа. Вид у него был воистину грозный, совсем не подходящий его мягкому и добродушному характеру. Несколько раз во время нахождения в бункере Док пытался вернуть ему дар речи, но все попытки оказались безуспешными. Взамен этого Сайлент и Виспер разучили несколько жестов, которыми общались глухонемые и теперь могли более продуктивно общаться друг с другом посредством этой бессловесной азбуки.
У Ники же появились некоторые успехи в словоизречении. Док и Виспер каждый день занимались с ним, пытаясь выровнять его речь. Он уже реже произносил свое имя везде, где не попадя, начал произносить глаголы и словосочетания с ними в правильной форме, однако все эти занятия приносили ему невыносимые страдания. Увы, но Ники учение было только в тягость, он всегда пытался сбежать от ненавистных ему языковых правил, прячась в темных углах бункера, проводя время за беседами со своей игрушечной лягушкой, с которой теперь не расставался ни на минуту. «Лягух» – так он назвал игрушку, которая всегда изрекала одно и то же, но для Ники в мудрости ее не было ни грамма сомнения, а когда в игрушке вдруг закончилась батарейка, он рыдал, словно его жизнь потеряла смысл. Виспер хотел выкинуть игрушку или устроить ей подобающие похороны, где-нибудь за пределами бункера, однако Санни, не смотря на возражения остальных, настояла на том, чтобы ей сменили батарейку. И тогда Ники снова засиял, а бункер наполнился раздражающим кваканьем.
Еще хуже для Ники было дело личной гигиены. Он никогда не мылся и не снимал своих тряпок и побрякушек. Однажды Сайлент и Виспер насильно стащили с него все и забросили в душевую кабину. Он бился в ней словно загнанный зверь и потом несколько дней обижался на потерянных за то,
