не нашел в себе мужества по-большевистски их преодолеть…
А потом Николаю Алексеевичу предъявили еще более тяжкие обвинения: якобы он явился родоначальником националистического уклона в КП(б)У, способствовал шпионским и контрреволюционным элементам, агентам фашизма, поддерживал с ними связи. Так Скрыпник стал «врагом народа», а имя его исчезло со страниц исторических произведений. Его старательно пытались придать забвению.
С развенчанием во второй половине 50-х годов прошлого века культа личности И. В. Сталина о тяжелых, необоснованных обвинениях Н. А. Скрыпника больше не вспоминали, имя его стало все чаще встречаться в исторической литературе.
Появились и две небольшие специальные работы, изданные Политиздатом Украины в 1962 и 1967 гг.[1] Их авторы стремились к тому, чтобы читатель смог хотя бы в общих чертах представить жизненный путь Николая Скрыпника, привлечь внимание к творческому наследию революционера – деятеля ленинской когорты. Однако, как и любая работа, они несут на себе отпечаток своего времени: многие «острые» или «неудобные» вопросы в брошюре и книге только обозначены или, в силу определенных причин, опущены. Среди них – выяснение позиции Н. А. Скрыпника по поводу принципов образования КП(б)У, отношение В. И. Ленина к одному из виднейших деятелей Компартии Украины, взаимоотношения последнего с другими руководителями страны и республики, в частности с И. В. Сталиным, Л. М. Кагановичем, С. В. Косиором, Э. И. Квирингом, А. П. Любченко, П. П. Постышевым, В. П. Затонским, Д. З. Мануильским, А. Я. Шумским, Г. Ф. Гринько, о действительной или надуманной принадлежности Николая Алексеевича к национал-уклонизму, его связях с буржуазно-националистическими элементами и тому подобное.
Практически не проанализированными остались труды Николая Алексеевича по истории, экономике, партийному и государственному строительству, национальному вопросу, образованию, культуре. За исключением, возможно, одного вопроса – выяснения роли Скрыпника в процессе образования КП(б)У[2], другие аспекты его политической биографии и творчества так в последующем и не изучались. Да это и понятно. Ведь в 70 – начале 80-х годов было немало сделано для того, чтобы деформировать принципиальные подходы XX съезда КПСС ко многим страницам отечественной истории, вернуть их в прежнее русло. Многие благотворные процессы захлебнулись, так по-настоящему и не набрав силы.
В советской историографии вообще сколько-нибудь серьезно не изучался феномен национал-уклонизма в КП(б)У. Авторы и обобщающих, и специальных трудов, прибегая к использованию упомянутого в целом туманного термина, просто обращались к трафарету из арсенала тех же 30-х годов. Поскольку ни само явление, ни те, кто олицетворял его своими взглядами, деятельностью, не стали предметом глубокого научного анализа, а принадлежность к национал-уклониз-му считалась едва ли не самым страшным грехом, о Н. А. Скрыпнике было принято говорить все же с какой-то опаской, с обязательными оговорками и не всегда понятными, главное же – оправданными
Бабко Ю. Солдат партії (Про М. О. Скрипника). К., 1962. С. 106; Бабко Ю., Білокобильський І. Микола Олексійович Скрипник. К., 1967. С. 202.
См., напр.: Очерки истории Коммунистической партии Украины. Изд. 4-е, доп. К., 1977. С. 275–284; Мельниченко В. Ю. Бойовий загін єдиної ленінської партії. К., 1978. С. 104; и др.
