в автобиографии, – толкнуло меня последовательно увлечься фольклором, лингвистикой, древней историей, антропологией, геологией, теорией развития космоса»[28].
Эти обстоятельства – рост и политическое возмужание на украинской почве – позволили самому Скрыпнику уже в зрелом возрасте оценить первые шаги к революционной деятельности как отличные от тех, которыми пришли в большевистскую партию интеллигенты-россияне. Видимо, такие рассуждения не лишены смысла. Однако сделанные им оговорки, думается, если не абсолютизируют, то по крайней мере переоценивают зарубежные его биографы.
Не менее мощным идейным источником были произведения русских революционеров-демократов – Александра Герцена, Николая Чернышевского, Михаила Добролюбова, Дмитрия Писарева.
Не обходил Николай Скрыпник и народническую литературу. А образы А. Рахметова, А. Желябова, В. Фигнер как-то сплетались в один образ революционера, сознательно отдающего жизнь службе народу, беззаветной борьбе за его освобождение от угнетателей, за его счастье.
И случилось так, что уже в реальном училище, еще не имея сколько-нибудь сформированного мировоззрения, сложившихся ориентиров, Николай и его однокашники попытались вести разъяснительно-пропагандистскую работу среди рабочих и крестьян Изюмского уезда. Делали это под видом экскурсий в мастерские, на мелкие предприятия или под предлогом этнографических экспедиций в села для изучения народного творчества. Однако такая «деятельность» учащихся достаточно быстро стала известной начальству, и Николай Скрыпник понес первое серьезное и довольно распространенное в то время в Российской империи административное наказание – был исключен из Изюмского реального училища.
Конечно, неприятность неожиданная и немалая. Что же – смириться или, может, как-то попытаться доказать начальству свою лояльность. Ведь учиться так хотелось! Однако некоторые черты характера у юноши сформировались в то время уже достаточно прочно. Предавать идею, отступать от начатого дела – ни в коем случае! Можно продолжить овладевать знаниями и самостоятельно.
Сил, времени не жалел. Читал как можно больше. Все заметнее начал чувствовать особый вкус к социалистической литературе. Правда, далеко не все тут сразу показалось убедительным. Это касалось и исследования ученого, профессора Киевского университета Николая Ивановича Зибера «Теория ценности и капитала Д. Рикардо» – одной из первых отечественных работ, в которой популяризировалось экономическое учение К. Маркса, в частности доказывалась правомерность положений и выводов «Капитала».
Какое-то двойственное впечатление оставалось и после ряда статей Карла Каутского – одного из руководящих деятелей и видных теоретиков не только германской, но и мировой социал-демократии.
Важной вехой в собственном идейном, революционном становлении Николай Скрыпник считал знакомство с «галицийским переводом»
Там же. С. 6.
