ушла настолько далеко на восток, что пришла на Запад – опять же с тыла.
Русские всё чаще вспоминали об утраченном Приамурье. «Всё необъятное левое побережье Амура и берег Тихого океана, вплоть до залива Петра Великого… в течение двух столетий манили сибиряков», – писал Пётр Кропоткин, географ и революционер-анархист.
В ломоносовской «Оде на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны» 1747 года, разобранной на цитаты (от «Науки юношей питают…» до «…быстрых разумом Невтонов»), есть и такие слова:
…Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки возвратиться
В твою державу от Манжур.
Речь идёт о пересмотре Нерчинского договора. Воплотить вербализованное Ломоносовым пожелание удалось лишь век с лишним спустя.
В той же оде Ломоносов пишет:
…Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы…
Освоение востока он сравнивает с открытием Америки. Но русские и в прямом смысле слова открыли Америку, придя в неё с запада. Дальний Восток – наш Новый Свет. Если Новая Англия, отделившись от старой, превратилась в США, то Россия выросла, сохранив цельность и оставшись собой. Или даже так: по-настоящему став собой, найдя себя[7].
Слова Ломоносова о том, что могущество России будет прирастать Сибирью, чаще всего цитируют в усечённом виде. Они взяты из интереснейшей работы 1763 года «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». В ней Ломоносов обосновал возможность и необходимость открытия Северного морского пути[8]. «Россия… простерла свою власть до берегов Восточного океана… но как за безмерною дальностию для долговременных и трудных путей сила ея на востоке весьма укоснительно и едва чувствительно умножается, так и в изыскании и овладении оных земель и в предприятии купеческого сообщения с восточными народами нет почти больше никаких успехов», – писал он, доказывая, что проблемы решит «морской северный ход». Это Ломоносов утверждал ещё до нынешнего потепления, когда ледовая шапка Земли стала шагренево сжиматься, освобождая всё больше путей для движения (в том числе безледокольного) сухогрузов, танкеров, газовозов. В конце – знаменитые слова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и Америке». Под Сибирью, понятно, Ломоносов подразумевал всё пространство от Урала до Тихого океана.
О том же он писал и стихами, вкладывая в уста первого русского императора такие слова (поэма «Пётр Великий», 1756–1761):
Лишает долгий зной здоровья и ума,
А стужа в севере ничтожит вред сама.
Сам лед, что кажется толь грозен и ужасен,
От оных лютых бед даст ход нам безопасен.
Колумбы росские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнет
В.Я. Брюсов «К Тихому океану»:
В этой же работе Ломоносов предполагал наличие островов к востоку от Шпицбергена. Позже Пётр Кропоткин на основе теоретических расчётов предсказал открытие в Ледовитом океане Земли Франца-Иосифа, обнаруженной австро-венгерской экспедицией Карла Вайпрехта и Юлиуса Пайера в 1872–1874 гг., а также Северной Земли (первоначально – Земля Императора Николая II), найденной в 1913 г. Борисом Вилькицким. В царской и советской России не раз поднимался вопрос о переименовании архипелага, получившего имя австро-венгерского императора Франца Иосифа I, в Землю Романовых, Землю Кропоткина или Землю Нансена.
