сын в шестнадцать лет был уже женат, и сына на свет народил. – Приволоку тебе орус-коназа на аркане.
– Не хвались, сын, – хан коротко усмехнулся. – В первый приступ иди, но осторожнее будь…
– Орусы – хорошие воины, – хрипло сказал за спиной хан Искал. Шахрух косо глянул через плечо – невысокий и коренастый, Искал поигрывал длинной звончатой камчой, тоже пристально глядя на отсвечивающие нагим железом орусские ряды. На смуглом лице хана словно лежала печать недвижности – никто и никогда из всего степного народа не видел, чтобы хан Искал злился или смеялся.
Восемь лет тому Искал попытал остроты орусского железа здесь же под Пуреслябом. Искаловы кипчаки тогда орусов побили, хоть и добыли победу большой кровью. Так и орусов тогда было не в пример меньше, чем сегодня.
– Против меня стоял только один орусский коназ, – всё так же невозмутимо сказал Искал (словно мысли прочёл!), по-прежнему не отрывая взгляда от поля и не поворачивая головы в сторону Шахруха и Атрака. На челюсти Атрака вспухли желваки, вздыбилась бородка – это со стороны Искала было уже невежливо. – Хозяин Пуресляба, Всеволод-коназ. Теперь их там трое.
– Так и ты сегодня не один, брат Искал, – коротко и недобро усмехнулся Шахрух. Спина Искала чуть дрогнула, он наконец, оборотился, и его губы чуть дрогнули в такой же недоброй усмешке.
– Да, – прохрипел он. – И ныне орусским князьям тоже не унести ног отсюда.
Половцы двинулись в наступ первыми, не дожидаясь вечера, когда закатное солнце будет светить им в глаза.
Перетекли Альту через брод – единственный в этом месте! – нестройной толпой, рассыпались по широкой луговине, ринулись, выбросил тучу стрел, прихлынули к русскому строю.
Заплясали кони, ломая копейные древки и окрашивая кровью иссохшую за лето траву, в треске и грохоте боя потонули одиночные крики гибнущих людей.
Половецкая конница так же нестройно отхлынула назад, к Альте, на скаку вновь собираясь в кулак.
Помялась на месте и снова потекла в наступ, получив с другого берега весомое подкрепление – мало не две тысячи конных.
Гурхан Шахрух наносил решающий удар.
Первый натиск половцев пешие русичи отбили легко – Туке, которого великий князь поставил началовать пешей ратью, даже не довелось окровавить меча. Половецкая конница не смогла даже прорвать первого ряда, её удар захлебнулся на высоко вздетых копейных рожнах.
Теперь – иное.
Сейчас степняки неслись всё ближе к пешему строю, вырастая в размерах. Это в любом бою бывает, Тука знал, хоть и видел их не так уж и много, а вот так, чтобы в пешем строю конный наступ отражать – такое и вовсе впервой. Но строй половцев на скаку густел, растягивался в ширину, а в его голове сбивались в единый кулак окольчуженные и латные всадники в небедных доспехах.
На сей раз так легко не отделаемся, – мелькнуло в голове
