молодость: Ярославли походы на печенегов, и ляхов и греков, лихие скачки на степной и вятицкой межах и лодейные сшибки на северных реках. Ишь, даже чупруны толком не отросли ещё, пояса носить как следует не научились, а уже головы собрались на тын волочь.
Орлы, да и только.
Два всадника вымчали из ворот Дебрянска. Одинаковые саврасые кони, одинаковые набивные доспехи, одинаковые кожаные шеломы с чупруном из конского хвоста на темени. Одинаково стучат подкованные копыта, выбивая пучки подсохшей пыльной травы.
За ближним лесом дорога раздваивалась, расходясь на Чернигов и Курск, и мальчишки остановили коней на перепутье. Смуглый Шварно бросил через плечо, неприязненно косясь в сторону Дебрянска:
– Ишь, отправил он нас. Ничего, воротимся, успеем.
– А давай, успеем, – поддержал Неклюд охотно. – Успеем до начала войны! И по голове вятицкой добудем!
Мальчишки весело переглянулись, потом Шварно протянул руку:
– Обещаю.
– Обещаю! – Неклюд хлопнул по протянутой ему ладони, потом решительно тряхнул плетью, подгоняя коня. Савраска взял с места вскачь, только пыль взвихрилась из-под копыт. Шварно несколько мгновений глядел ему вслед (ему можно было и помедлить слегка, Неклюда на треть дальше скакать, до самого Чернигова), потом тряхнул головой и тоже погнал коня по второй дороге, к Курску.
Надо было спешить.
2
Следы были отчётливо выбиты в густой траве – отпечатки копыт и подков видны были плохо, но вот наощупь их найти было легко. Да и трава примятая не даст уйти.
Богуш толчком руки сбил стёганый шелом на затылок, утёр пот рукавом. Осенняя жара не отпускала. Отрок облизал пересохшие губы, хотел уже ухватиться за вощёную кожаную баклагу, но вспомнил, что воды там осталось всего на пару глотков и передумал. Покосился на наставника – глядя на дедича Житобуда и не скажешь, что жарко, тому всё нипочём.
Три десятка всадников цепочкой тянулись по опушке леса. Напряжённо озирались, завязанные луки под рукой, ладони на рукоятях мечей и топоров. В любой миг можно было ждать нападения – свистнет из кустов тяжёлая стрела, засвистят в чаще разбойничьим пересвистом северские вои, рухнет на просеке подрубленное дерево… смерть на каждом шагу.
Вестимо, у дедича Волкомира людей осталось всего с дюжину, так говорили слухачи и лазутчики, они на три десятка «житобудичей» если и отважатся напасть, то одолеть не смогут. Но пощипать – пощиплют изрядно. И уйдут дальше в чащу.
Богуш невольно покосился в глубину леса, туда, где в густой тени бродили полупрозрачные солнечные пятна. Как бы не накликать – подумалось сдуру, и варяжко поспешно отворотился. И тут же замер, уловив краем глаза какое-то движение на широком лугу.
У подножия холма взвихрился и побежал вниз, к ручью, ветерок.
