всего десять минут после разрыва со Шнайдером, поспешно забрав все свои вещи из гостиничного номера, в котором мы с ним жили за счёт компании, я уехала в соседний, более крупный город, находящийся в пяти милях на север, и сняла номер в дешевом придорожном хостеле. Я прожила там две недели ровно, потом, однажды случайно увидев Гарднера неподалёку от моего хостела, поспешно сняла квартиру за баснословные деньги, в которой прожила ещё две недели.
В связи с случившимся компания без проблем предоставила мне бессрочный отпуск, из которого я в итоге так и не вышла. Само же дело погибшего в горах туриста, вместо того, чтобы стать резонансным, неожиданно быстро замялось и было официально объявлено закрытым всего по прошествии каких-то четырёх недель с момента начала следствия. Судэксперты почему-то пришли к выводу, что крепёж был проверен одним из гидов, то есть Гарднером Шнайдером, после чего турист сам повредил надёжность крепления, что и привело к свершившемуся несчастному случаю. Возможно, дело завершилось именно так, как завершилось, потому что в крови погибшего парня нашли следы алкоголя – минимальное промилле, но оно было обнаружено. Возможно потому, что провинциальные полицейские ни на что не годны в подобных делах. Возможно ещё и потому, что турист оказался сиротой: никаких безутешных родственников или убитых горем друзей так и не отыскалось. Просто несчастный случай в горах – точка и никаких запятых. Я же, весь месяц ожидая повестки в суд, который так и не состоялся, размышляла над тем, что именно скажу, когда меня спросят. Я всё ещё что-то чувствовала к Гарднеру, чувствовала, что это что-то с каждым днём угасает во мне всё отчётливее и отчётливее, что это подобие чувства скоро превратится в остывший уголёк, превратится в ничто… Но тогда этот уголёк ещё только был на последнем издыхании, он не потух до конца, и я думала, терзала себя едва ли не каждую минуту своей жизни мыслями о том, что же именно я скажу, когда меня спросят. А я была уверена в том, что меня спросят…
В конце концов я решила, что скажу правду, что бы я ни испытывала по отношению к Гарднеру, потому что я быстро поняла, что не смогу жить с ложью. Не знаю, рассказала бы я о ссоре Гарднера с погибшим, случившейся накануне у костра, ведь это уже выглядело как мотив, а я почему-то не хотела верить в то, что Гарднер способен умышленно навредить кому бы то ни было… Нет, я исключала вероятность того, что Гарднер мог быть убийцей. Каким бы жёстким, а порой даже пугающим он ни был, на убийство он не был способен. По крайней мере на умышленное. Я это знала, потому что я спала с ним. А я не могла спать с убийцей…
В момент, когда меня оповестили о том, что никакого расследования, а значит и суда не будет, я всё ещё не решила для себя, рассказала бы я о стычке Гарднера с погибшим у костра. Но я твёрдо решила, что рассказала бы, что не видела, чтобы Гарднер не помогал погибшему с креплением, как и не видела того, чтобы он помогал ему. Я бы ответила, если бы у меня спросили, что считаю ложными слова Гарднера о том, что он проверял крепление, потому что первое, что он ответил мне, когда я спросила его о том, проверял ли он
