что в сумке-то?
– Золото, бриллианты.
– Глеб, что у него там?
– Не знаю, не говорит.
– Конспиратор. Ну, я пойду, у нас сейчас физра, переодеться надо. У вас сколько сегодня уроков?
– Семь.
– После школы сразу домой?
– Если бы! Иннокентий загрузил по-полной. Дома буду часов в восемь.
– Сочувствую, – хмыкнула Люська.
– По твоему лицу не скажешь. На ужин что-нибудь приготовь, у нас есть нечего.
Люська отошла в сторону и, подражая балерине, плавно изогнула руки, изобразив умирающего лебедя. Потом хохотнула и побежала в раздевалку. Я так и не понял, будет у нас вечером нормальный ужин, или опять придётся покупать пельмени и наворачивать их с кетчупом.
***
Едва прозвенел звонок с последнего урока, Димон перекинул через плечо рюкзак, подхватил сумку и вышел на крыльцо. Обогнув здание школы, он дошёл до автобусной остановки, а минут через семь, спускался в метро.
Владимир Алексеевич, именно так звали владельца серебристой машины, жил недалеко от центра, Димону потребовался час времени, чтобы добраться до нужного дома, отыскать нужный подъезд и замереть на первом этаже у лифта.
Он пытался просчитать, на каком этаже находится двести третья квартира, и в этот момент из лифта вышел низкорослый парень.
– Не подскажешь, квартира двести три на каком этаже?
– А кто там живет?
– Владимир Алексеевич…
– Да, да, – сказал парень, даже не дослушав фамилию. – Дядя Вова на двенадцатом этаже.
– Спасибо, – Димон проворно вставил ногу между смыкающимися створками лифта, и те, недовольно заворчав, медленно раскрылись.
На двенадцатом этаже Димон пересёк площадку с четырьмя лифтами (два грузовых и два пассажирских), открыл дверь в общий коридор и осмотрелся. В длинном коридоре семь квартир, двести третья – крайняя слева. Димон подошёл к металлической двери, посмотрел на табличку с номером, на глазок, кнопку звонка и услышал доносившийся из квартиры голос. Вроде женщина позвала кого-то по имени. Димон поставил сумку на прорезиненный коврик, поправил на плече рюкзак и приложил ухо к двери.
– Уши греешь? И что слышно?
Обернувшись, Димон заметил высокую девчонку, державшую на поводке унылую таксу. И как она в коридоре очутилась, почему он не услышал шума открываемой двери? Застала врасплох, надо бы начать выкручиваться.
– Делать мне больше нечего, – Димон сел на корточки, исподлобья наблюдая за девчонкой. – Шнурок развязался, хотел завязать, а тут ты появилась.
– Шнурок, говоришь? Ну-ну. Ася, пойдём, – она натянула поводок, и унылая болонка нехотя поплелась за хозяйкой.
И зачем, спрашивается, зарулила в коридор, этажи, что ли, перепутала? Выждав для верности пару минут, Димон позвонил в двести третью квартиру.
Открыла ему средних лет женщина. Осмотрела с ног до головы, улыбнулась.
– Тебе кого?
– Мне… Я книгами
