с которыми я познакомилась в центре, понравились мне не слишком. Например, до этого я никогда не встречала женщин без макияжа, а здесь у многих из них были бледные неухоженные лица, а на голове возвышалось нечто длинное и бесформенное. Мужчины же показались мне чересчур женственными. Я бы не стала приглашать этих людей к себе в гости и знакомить с друзьями. Однако что-то в них меня все же привлекало, и я все больше и больше времени проводила в медитационном центре и все реже появлялась на вечеринках у друзей.
Была в центре одна женщина. Каждый вечер, придя на медитацию, я видела, как она сидит в круглом белом коридоре и вяжет цветной шарф. Она не была саньясинкой, и, как я узнала из разговоров, за молодым, привлекательным лицом и увлечением афганской одеждой и тибетской обувью скрывалась успешная деловая женщина – адвокат. Ее звали Сью Эпплтон, но вскоре она сменила имя на Анандо. Тогда я и представить себе не могла, что наши жизни переплетутся впоследствии так же ярко, как нити того этнического шарфа, который она вязала.
Еще одну женщину, с которой я познакомилась, звали Сьюзен, а чуть позже – Савита. Она была бухгалтером, но ее простой и домашний вид отлично маскировал ее натуру. Впоследствии именно она сыграет основную роль в разрушении многих жизней. Ее талантливое обращение с цифрами позволит ей получить доступ к миллионам долларов и сделает ее преступницей. Но это будет позже, а пока мы вместе участвовали в группе, проходившей в загородном доме в Саффолке. В течение всей группы мы не общались друг с другом, но в самом конце ведущие выключили свет и в полнейшей темноте попросили нас снять одежду и сложить ее в углу комнаты. Затем каждый из нас подходил к куче и брал оттуда наугад чьи-то вещи. Когда свет загорелся вновь, я увидела, что моя одежда досталась Сьюзен. Мы мельком взглянули друг на друга. Ощущение было странное: будто без нашего согласия, но с большими церемониями нас сделали кровными родственниками. То была связь, которой я вовсе не горжусь.
Медитации давали мне не только огромную радость, но и четкое понимание того, что все, что я знала до сих пор, утратило для меня свое значение. Если раньше я любила ходить в ночные клубы и на вечеринки, то теперь стала замечать, что лица людей, для которых я так старательно наряжалась и красилась, были безжизненны и ничего не выражали. Даже самые богатые из моих знакомых выглядели так, словно в душе у них зияла огромная дыра, а друзья-интеллектуалы могли пространно рассуждать на любую тему, рассеянно глядя сквозь собеседника. Однажды, разговаривая с моим другом на открытии его выставки в художественной галерее, я заметила, что хотя мы и разговариваем, но его рядом нет! Я видела его отсутствующий взгляд, похоже, мыслями и сердцем он было где-то очень далеко. Он даже не заметил, что я остановилась на полуслове и удивленно на него уставилась.
Вокруг была сплошная фальшь. Я написала Ошо огромное количество писем, в которых спрашивала: «Почему в мире нет ничего настоящего?» К счастью,
