делать, то ты рискуешь увидеть зверя на белых простынях.
– О чем это ты? – удивленно спросила я, думая о том, что где-то уже доводилось такое слышать.
– Я могу превращаться в волка и по своей воле, только он будет более воспитан, и вид у него приятнее, чем у того, что просыпается в полнолуние. Возможно, когда-нибудь тебе удастся и его увидеть.
Уголки губ Чаннинга поползли вверх, делая его вид намного дружелюбней. Даже милее. Возможно, это было не совсем подходящее слово, но в груди словно раздули уголек, и стало теплее. Солнечные лучи прокрались в комнату через узкий просвет между сдвинутыми вместе шторами. Светлая полоса почти коснулась носков сапог, и я отпрянула от нее, как от пожара.
– Кажется, на сегодня волков предостаточно, как и твоих улыбок.
– Можно еще один вопрос? – спросил он уже серьезным тоном, когда моя рука повисла на дверной ручке.
Молчание восприняли, как согласие.
– Почему ты меня вытащила из огня? Ведь я чуть не убил тебя.
– Я бы так не сказала.
– А если серьезно?
Тишина длилась слишком долго. Тяжело было подобрать нужные слова.
– Потому что я бы хотела, чтобы так поступили с моими родителями, – вырвался ответ из глубины души.
Обычно в таких случаях принято выражать сочувствие или хотя бы произносить слова лицемерного утешения. Мне не хотелось слышать ни того, ни другого, тем более от Чаннинга. Я поспешно вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Тяжелые разговоры на этом не закончились. В коридоре стояла миссис Помсли. Она была явно не в духе, когда предложила немного прогуляться во дворе. Что-то подсказывало, что отказ приравнивался бы к невероятному оскорблению ее высокоморальных чувств. Когда мы вышли на улицу, солнечные лучи заставили сощуриться. Я прикрыла глаза рукой и ускорила шаг. Старушка торопливо направлялась вдоль каменной дорожки в сторону вишневого дерева.
– Почему ты не ушла?
Вопрос обрушился, как лавина с гор посреди лета. Миссис Помсли остановилась и повернулась лицом. Ее скулы напряженно натянулись, словно тетива смертоносного лука, которая в любой момент может дрогнуть и пустить стрелу прямо мне в глаз. Даже слепой, она казалась чертовски устрашающей.
– Все травы, которые удерживали тебя здесь, смыло дождем. Ты не могла этого не заметить, но все равно осталась. Почему?
– Вам не кажется, что такие опрометчивые вопросы могут натолкнуть на мысль, что именно вы помогли Чаннингу вырваться на свободу? – так же холодно произнесла я и скрестила на груди руки.
– Не понимаю о чем ты.
Старушка изменилась в лице и начала судорожно потирать костлявые пальцы.
– И вы не желаете от меня избавиться или выгнать отсюда? Если это так, то можете просто об этом сказать.
Не хотелось давить на нее, но все эти игры уже надоели.
– Конечно, нет, – сильно быстро ответила Маргарет.
Ее голос дрожал, намекая на то, что слова не больше чем ветер,
