макаронника? Ну дела!
И вот Николай Константинов, ещё не курсант, но уже не суворовец оказался на территории училища. Он прошёл по боковой дорожке, огибая слева главный корпус. Держался подальше от самого здания, чтобы избежать встреч с офицерами, которых заметил у входа. Впереди показались какие-то деревянные строения. За главным корпусом открылся строевой плац. Вспомнил, что поразился его размерами ещё год назад, когда привозили на экскурсию.
За корпусом – прямоугольный двор, посреди которого ухоженный сквер с яркими клумбами.
Константинову пояснили, что справа расположение второго батальона, а слева – первого. В углу справа увидел входную дверь в казарму. Такая же была и у противоположного крыла корпуса.
Четвёртая рота, как пояснил дневальный по КПП, размещалась на третьем этаже. Константинов поднялся по лестнице с широким пролётом, толкнул дверь и ступил в коридор. Справа была ещё одна дверь с табличкой: «Четвёртая рота».
Зашёл в расположение и спросил у дневального:
– Ротный на месте?
– Привет, – ответил тот. – Суворовец что ль? – и, указав на кабинет, прибавил: – На месте.
Константинов подошёл ближе, протянул руку.
– Да, суворовец. Ну и как здесь?
– Нормально. Не то, что в первой роте. Их так гоняют… А у нас ротный хороший мужик. Так что тебе повезло.
Уже второй раз в это утро Константинов слышал, что ему повезло, и что тем, кто попал в первую роту, совсем даже наоборот.
В роте оказалось не так много народу – основная масса возвращалась с каникул только через день. Ну а почему всё-таки кто-то прибыл раньше интересоваться не стал.
Зашёл в канцелярию и увидел ротного, который что-то писал в большой амбарной книге.
– Разрешите, товарищ майор?
Тот приветливо улыбнулся и кивнул:
– Да, да, входите, – и тоже, как и дневальный, спросил: – Суворовец?
– Так точно. Суворовец Константинов прибыл для прохождения службы.
– Садитесь, курсант Константинов, садитесь. Побеседуем. Предписание давайте сюда. Калининское значит? Хорошее училище. Всегда рады его выпускникам.
Впервые Николай услышал свою фамилию уже не с приставкой суворовец, а – курсант. Трудно сказать, приятнее, нет ли. Суворовец звучало гордо. Курсант? Курсы, курсант? Впрочем, долго он не задумывался над этим, потому что майор стал задавать разные вопросы об учёбе, о суворовской жизни. И, в конце концов, кажется, остался доволен тем, что услышал.
Не знал Константинов, что в те же самые минуты, когда проходила его беседа с ротным, была и другая беседа, но в кабинете начальника училища генерал-майора Неелова, причём беседа, которая значительно повлияла на его судьбу.
По удивительной случайности, в тот момент, когда новоиспечённый курсант входил в кабинет командира четвёртой роты, командир первой курсантской роты капитан Бабайцев, остановился у двери кабинета начальника училища, ещё раз поправил и так уж безукоризненно сидевший
