-8193-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мамин муж.
Она проходила мимо него с равнодушием, как будто его не было. Я понимала, что она не любит его. Инфантильность и спокойствие, его невозмутимость ко всему происходящему, ее раздражали. Он часто лежал на диване, запрокинув руки за голову, и отрешенно смотрел в потолок. Мне хотелось наклониться над ним, обхватить его голову руками и сказать, что я люблю его, что он самый лучший и что я готова быть с ним всегда. Но мне не хватало внутренней свободы, и я чувствовала, что меня это сильно ограничивает и что я эту грань не смогу перейти.
Сегодня я пришла к ним с желанием сделать им приятное: ему и маме. Захотелось прибрать в квартире, навести порядок, приготовить вкусный обед. К маминому беспорядку я давно, и бороться с ним было совершенно бессмысленно. Хотелось верить, что после уборки в квартире в нашей жизни что – то изменится, начнется светлая и чистая полоса.
Интересно, чувствует ли мамин муж мои флюиды? Может мои мысли и чувства уплотнились в этом пространстве настолько, что их невозможно не почувствовать? Я продолжала убирать раскиданные вокруг вещи и представляла его удивленные ярко – синие глаза и классическую бородку, делающую его лицо похожим на лик. Мои чувства и фантазии улетали, соединялись где – то, усиливались и возвращались ко мне. Чувство волнения и радости охватывало меня при мысли, что я скоро увижу его. Мы очень похожи с маминым мужем тем, что оба не обладаем способностью самовыражения, мы не умеем реализовывать свои желания, нам не хватает решимости, чтобы изменить обстоятельства к лучшему. Мы оба – неудачники.
Незаметно мои мысли стали трансформироваться и заменились к нему чувством жалости. Что со мной? Такой неожиданный переход меня сильно смутил. Ведь всего несколько минут назад я испытывала к нему любовь! Ко мне пришло понимание того, что я не хочу быть похожей на маминого мужа! Я не хочу быть такой, как он! Его инфантильность теперь казалась мне пороком, чем – то неприемлемым. Разве не мы сами создаем себе ограничения? Разве не мы сами сковываем в них свою свободу? Я осознала вдруг, что не только хочу, но и могу вырваться из заточения своих надуманных иллюзий.
Очнувшись, как – будто от сна, я поняла, что нашла тот недостающий элемент сознания, без которого не могла чувствовать себя свободной и счастливой. Мамин муж – ступенька к моему прозрению!
Я оделась и, на каких – то крыльях удивительного ощущения легкости, вышла на улицу. Большую охапку благодарности я послала маминому мужу за его участие в моем удивительном пробуждении. Мы больше не увидимся. Да это и не нужно.
Красота.
Наверное, неприлично смотреть на девушку не отрывая глаз. Но я все смотрел и смотрел… Она было прекрасна! В ней удивительным образом сочетались красота, обаяние и загадочность. Все в ней было абсолютно гармонично: черты лица, телосложение, жесты. Это было большой редкостью и я, как художник, оценил это сразу. У меня оставалось две недели отпуска и я успею нарисовать ее, если она, конечно, согласится позировать. Надо как – то тактично, чтобы не смутить, попросить ее об этом.
И вот я сижу за столиком в небольшом кафе и смотрю, как ловко она обслуживает клиентов. Я пересел за ее столик. Вскоре девушка подошла с блокнотом в руке и встала рядом. « Что желаете заказать?», – спросила она. Вернувшись, она стала расставлять заказ на столе. Я осторожно и предельно тактично предложил ей немного задержаться и начал издалека:-« Я хотел бы сделать вам предложение, но прошу вас, не делайте поспешных выводов…». Но закончить фразу я не успел, она прервала меня и, наклонившись ко мне, негромко произнесла:-« сегодня я занята, а завтра – пожалуйста». Девушка написала на блокноте пятизначное число, показала его мне и удалилась к другому столику.
Первые секунды я думал, что бы это значило, а когда понял, мной овладело чувство разочарованности. Я почувствовал себя обманутым в своих лучших ожиданиях. Вся гармония, все волшебство, тайна, пропали в один миг. И я понял, что рисовать ее уже не хочу.
КЛОУН.
Клоун смешил всех. Никто не мог удержаться от смеха, когда он, бесконечное количество раз забирался на бревно и падал с него. При этом у клоуна текли из глаз его бутафорские слезы, а скорбная мимика на его лице вызывала взрывы смеха. Это был его любимый номер, с которым он исколесил половину мира.
В небольшом сибирском городке, в самой глубинке, цирковые артисты давали представление. Когда клоун в очередной раз упал с бревна, кто – то из детей, сидящих в зале, заплакал. К нему присоединились еще несколько. Клоун услышал, как кто – то всхлипывая, произнес:-« мама, дяденьке больно! Слезы перестали течь по его щекам, ему срочно требовался экспромт. Он заулыбался во весь свой, накрашенный до ушей рот, и пробежал по бревну несколько раз, махая весело рукой. Плач утих. Лица в зале были сосредоточенно – грустными. Клоун поклонился и удалился за кулисы при
