именно в истории этрусков! Но я боюсь снова наскучить тебе и не буду заходить так далеко.
– И правильно сделаешь, дядюшка Клавдий!
– Тогда я должен заметить, что Флоралии издавна посвящаются могущественной покровительнице нашего народа, который обязан ей богатством и процветанием; основываясь на древнейших анналах, я могу утверждать, божественный Гай, что этот праздник возник не позже Консуалий, Фуриналий, Фауналий и Кампиталий[52].
И Клавдий уже начал пересказывать вступление к своему любимому трактату, когда внимание Калигулы привлекла большая ложа, находившаяся справа от императорского подиума. В ней, так же как и в ложе слева, сидели самые знатные представительницы римского общества: жены сенаторов, патрициев, зажиточных всадников и богатых ростовщиков. Там, среди матрон, блиставших лучшими нарядами и драгоценностями, Калигула разглядел свою тетю, Валерию Мессалину, которая уже давно не сводила глаз с императора.
Как только их взгляды встретились, Калигула сразу охладел к истории и перебил Клавдия:
– Все-таки, мой всезнающий дядя, твой трактат чересчур зануден. Когда-нибудь я постараюсь выслушать его от начала до конца, а сейчас, чтобы не заснуть, пройдусь к соседней ложе и заодно поздороваюсь кое с кем. – Он повернулся к свите и, показав знаком, что хочет сойти с подиума, добавил: – А вы подождите меня здесь.
Покинув пульвинарий, Калигула вскоре показался в ложе, которая была справа. Появление императора вызвало там немалый переполох: зрительницы, сидевшие в первых рядах, сразу повернули головы и стали возбужденно переговариваться между собой.
Матроны справедливо полагали, что юный принцепс навестил их ложу для разговора с одной из них. И, наперебой стараясь угадать имя избранницы, каждая в душе была уверена, что такая честь будет по праву принадлежать ей.
Калигула же, почтительно поздоровавшись со всеми дамами и выслушав их ответные приветствия, с подчеркнутой любезностью поклонился жене консула Ацеррония Прокула, пожал руку Гнею Домицию Агенобарбу, женатому на его сестре Агриппине, и наконец направился к правой колонне, рядом с которой сидела просиявшая от удовольствия Валерия Мессалина.
– Нравятся ли тебе игры, моя дорогая тетушка? Не скучаешь? – спросил император благодушно.
– Не скучаю, потому что увидела тебя. Я знала, что ты здесь будешь. Клавдий мне сказал под большим секретом.
– У моего болтуна дяди нет никаких секретов от тебя? Даже если они касаются принцепса?
– Прошу тебя, божественный Гай, не держи на него зла! Он так мне предан!
– Неужели твоя неотразимая красота имеет столько власти над ним?
– Умоляю, Гай, не сердись! Не заставляй меня проклинать мою внешность и влияние, которое она оказывает на такого простодушного человека, как мой супруг.
– Но я и не сержусь. Разве ты не видишь? – тихо произнес Калигула, облокотившись
