страсти, и дабы укрепить меня в учении божественного Эпикура, моего наставника, который учит нас, что желание опасно[21]. Но ведь любовь – это болезнь печени, и никогда не знаешь, убережешься ли ты от нее.
Пафнутий спросил:
– Дорион, в чем ты находишь удовольствие?
Дорион грустно ответил:
– У меня есть лишь одно удовольствие. Признаю, оно небольшое – это медитация. Имея больной желудок, не стоит искать других.
Услышав эти слова, Пафнутий поспешил приобщить эпикурейца к духовным радостям, которые доставляет созерцание Господа. Он начал так:
– Услышь истину, Дорион, и прими свет.
Едва он это сказал, как люди со всех сторон стали поворачиваться к нему и махать руками, приказывая замолчать. Гробовая тишина воцарилась в театре, и вскоре послышались звуки бравурной музыки.
Началось представление. Солдаты, вышедшие из палаток, готовились в поход, и вдруг на вершину могильного холма опустилась туча. Когда она рассеялась, на холме появилась тень Ахилла в золотых доспехах. Простерши руку к воинам, он, казалось, говорил им: «Как! Вы уходите, дети Данаи, вы возвращаетесь на родину, которой я никогда более не увижу, и вы оставляете мою могилу без жертвоприношений?»
И вот высшие греческие военачальники бросились к подножию холма. Акамант, сын Тесея, старец Нестор, Агамемнон с жезлом и с повязкой на голове наблюдали чудесное явление. Юный сын Ахилла Пирр простерся в пыли. Улисс, которого можно было узнать по шапке, из-под которой выбивались пряди вьющихся волос, показывал жестами, что он согласен с тенью героя. Он спорил с Агамемноном, и можно было догадаться, о чем они говорят.
– Ахилл, – говорил царь Итаки, – достоин почитания, ведь он героически погиб, защищая Элладу. Он просит, чтобы дочь Приама, девственницу Поликсену, принесли в жертву на его могиле. Данайцы, почтите дух героя, и пусть сын Пелея[22] возрадуется в Аиде.
Но царь царей ответил:
– Пощадим троянских девственниц, которых мы оторвали от алтарей. Достаточно бед познали славные потомки Приама.
Он говорил так, ибо делил ложе с сестрой Поликсены, а хитрый Улисс упрекал его в том, что он предпочел ложе Кассандры копью Ахилла.
Все греки выразили ему одобрение дружным бряцанием оружия. Смерть Поликсены была решена, и умиротворенная тень Ахилла исчезла. Музыка, то бравурная, то жалобная, передавала мысли персонажей.
Зрители разразились аплодисментами.
Пафнутий, все соотносивший с божественной истиной, пробормотал:
– О свет и тень, нисходящие на неверных! У разных народов подобные жертвоприношения предвещали и грубо изображали спасительную жертву Сына Божия.
– Все религии порождают преступления, – откликнулся эпикуреец. – К счастью, один божественно мудрый грек избавил
Согласно учению Эпикура, удовольствия – начало и конец блаженной жизни, однако не все желания достойны удовлетворения, поскольку за некоторыми из них могут последовать страдания.
Сын Пелея – Ахилл.
