Через несколько лет нам все это аукнулось. Но то потом, а в те годы мир казался весенне-радужным.
Приезжаешь в Москву, выходишь на станции «Арбатская», и вот они, кришнаиты. Красавцы. Размалеваны под индейцев – или под индийцев? Молодые ребята и девушки, чем они занимались у входа в метро? До сих пор не могу понять. Маленькие детки с бритыми головками и разрисованными мордочками. Книжек своих никто из них мне не предлагал. Однажды со мной из Москвы в электричке ехал целый вагон кришнаитов. Хорошие такие ребятки, но очень уж чудные.
Здесь же, возле кинотеатра «Художественный», суетятся «цхашники». «Церковь Христа» – так они себя называют. «Вы хотите получить ответы на самые важные вопросы в жизни?» Конечно, хотим, только знаешь ли ты ответы на эти самые вопросы, дружок? Больно уж у тебя вид жалок. С такими глазами все чаще у церкви попрошайничают, а не человечество спасают.
Никогда не забуду ребятишек из «Белого братства», вот тех мне действительно жалко. Вроде неглупые лица, а нацепили на себя простыни и стучат в маленькие медные тарелочки. Вовсю пиарят свою «богиню» с коброй на голове. И ладно если бы только они. Открываешь газету, какой-нибудь «Труд», уважаемое некогда издание. А там на всю страницу: маленькие человечки слетаются к большому человеку, стоящему на облаке. Это «белобратчики» встречают своего бога на небесах. Под картинкой реклама конца света с конкретной датой «полета».
Шутки шутками, но в одной столичной газете в разделе криминальной хроники читал, что в Москве бабушка голову себе сломала, как же ей конец света встречать. В обозначенное время легла она на кровать. Лежит, ждет, а входную дверь запирать не стала. Должны же как-то к ней ангелы попасть. Простая душа, привыкла верить любимой газете «Труд». Заходят два мужика, глядят на бабушку. А та им:
– Ну вот, уже и ангелы прибыли. Сразу полетим?
«Ангелы» тут же смекнули:
– Полетим-полетим, только из вещей кое-что собрать нужно.
И кого потом винить? Этих «ангелов», комсомольскую «богиню» с коброй на голове или газету «Труд», что печатала всякую ерунду?
Нет, все-таки хорошее было время. Наше предприятие окончательно развалилось, и я ушел работать на железную дорогу простым рабочим, как Славкин отец. Крестился, стал ходить в храм, пел на клиросе и был счастлив. Через несколько лет поступил учиться в богословский институт. Сегодня это уже уважаемый университет, а тогда нас было мало, и мы все любили друг друга – и студенты, и преподаватели.
Сейчас иногда возвращаюсь памятью в те годы – годы романтиков, годы поиска. Никогда уже больше в храмы не приходило столько людей, как тогда, в начале девяностых. Сколько одних москвичей ехало в далекие епархии – принимали сан, служили в деревнях, поднимали разрушенные храмы. Годы прошли, многие перестали быть романтиками, суровые будни все расставили по своим местам. Но кто-то все равно научился летать.
Каждая эпоха имеет для меня свой зримый образ. Годы революции ассоциировались
