а меня радость так и распирает. Славно-то как! Появилась на свет моя кровиночка. С кем из отцов ни поделюсь, те меня поздравляют, кто обнимет, кто за руку трясет. Скажу кому из знакомых монахов – а те словно не слышат, будто я им ничего не говорил. Меня это даже немного обидело, и только потом я сообразил, что для монаха дети и семья – самая больная тема.
Наверное, нет такой православной компании, которая, собравшись за столом, не стала бы рассуждать о чудесах, пророчествах и прочих интересных вещах. Вот и мы как-то однажды общаемся, а отец игумен все молчит и молчит. Наконец, когда речь зашла о юродивых, батюшка встрепенулся:
– Как сейчас помню, приезжаем мы с Лешкой в Дивеево. Иду я, значит, по территории монастыря и слышу, как кто-то меня окликает. Оборачиваюсь и вижу: нищий сидит, подаяние просит. «Батюшка, – говорит мне, – подай копеечку, а я тебе что-то полезное скажу». – «Ладно, – отвечаю, – просто у меня сейчас мелочи нет. Вот разменяю, а на обратном пути подам». На обратном пути я его нашел и положил в шапку несколько рублей. А нищий так внимательно смотрит на меня, потом поднял вверх указательный палец и как крикнет: «Макарончики, батюшка, макарончики!»
Голос у отца Нафанаила, и без того могучий, в этот момент прозвучал столь торжественно и громоподобно, что ни у кого не хватило духа поинтересоваться у батюшки, что же означало это пророчество. Он смотрел на нас и словно чего-то ждал, а в комнате наступила гробовая тишина. Потом уже я не удержался и спросил:
– Отче, прости мою тупость, но я так и не понял пророчества про макарончики. Что тот юродивый имел в виду: переходить тебе на макароны или полностью от них отказаться?
Батюшка глубоко вздохнул и обреченно произнес:
– В том-то и дело! Всякий раз, рассказывая о том случае, жду, что кто-нибудь в конце концов растолкует мне эти его слова.
Сейчас отец Нафанаил вместе с Лешкой, хотя правильнее уже говорить не с Лешкой, а с отцом Антонием, уехали возрождать очередную древнюю святыню и видимся мы крайне редко. Я бы и забыл тот рассказ о юродивом, если бы моя матушка однажды не сварила целую кастрюлю вкуснейших итальянских макарон. Еще она поджарила мелко порубленные баклажаны и смешала их с макаронами.
Возвращаюсь домой после каких-то дел, голодный, захожу на кухню и обнаруживаю на плите всю эту красоту в сковороде под стеклянной крышкой. С удовольствием, предвкушая, как славно я сейчас поем, накладываю себе полную тарелку, беру вилку и уже готовлюсь отправить первую порцию по назначению. И вдруг словно гром среди ясного неба – матушкин голос: «Макарончики, батюшка, макарончики! Не увлекайся, они очень вкусные».
Я немедленно вспомнил тот наш разговор за столом и понял – вот он миг, в который вершится история: толкователь нашелся! Еще какая-то минута – и миру откроется таинственный смысл пророчества батюшки Нафанаила.
«Свободу Анджеле Дэвис!»
Обычно по утрам я просыпаюсь в приподнятом настроении. Сны, если и снятся, тоже мирные, спокойные, соответствующие
