Толик своей собственной струей на кучу мусора.
Когда появились Муслим и Абдул, стало темнеть. Бодро преодолевая разнообразные препятствия вроде груженых углем ослов, мы вышли на широкую прямоугольную площадь, стиснутую с трех сторон старыми небоскребами. Четвертую занял типичный сталинский «Дом культуры». Широкие лестницы, колонны и две аллегорические фигуры сторожили (украшали) вход. Слева – гипсовый уйгур, прикрытый тремя слоями побелки, играл на домбре, явно симпатизируя второй. Вторая – танцующий китаец; то ли в халате, то ли в платье – тоже белый. Очень может быть, что эта скульптура была женского пола. Ее лицо уже облезло, но еще улыбалось, намекая на теплые чувства к брату-уйгуру.
Возле ДК поселились столики; там же чадил длинный мангал. Черные, морщинистые повара нанизывали мясцо на тонкие стальные спицы. Мы с Толиком купили двенадцать – чуть не по литру – бутылок холодного пива и четыре «букета» красной от перца шашлычной баранины. Остальные заняли свободный столик.
У входа в «Дом культуры» оживление: из припаркованных вдоль фасада красных автобусов выгружаются люди в синей форме. Их много. Абдул тыкает в толпу рукой:
– Это таможень… люди.
Сразу видно, намечается концерт, и вообще – торжество. Муслим достает трубку, но тут же прячет.
– Сейчас эти… уходить, – поясняет Абдул.
– Кто эти? Полиция? – недоумевает Степан, – так никого же нет?
– Как нет, они вон ходит, – неопределенно тыкает в сторону наш дружок, – формы не надевать, штаны другой вид… и глаза вниз смотрит, строго.
Николай разливает по стаканам пиво, дожидается стеклянного звона, потом вворачивает:
– Ну! За дружбу!
– У нас говорят «достык», – шутит Степа.
Все смело выпили. Муслим снова полез за трубкой. Накрошил туда какой-то трухи, зажег спичку, дунул и передал Толику. В итоге все дунули по одному разу и запили пивом.
На улице стемнело. Общаться не хотелось, но было нужно – за дружбу. На крыше соседнего здания зажегся рекламный щит; нарисованные кое-как старики в чалмах светились луной и хитро друг другу улыбались, вертя в руках сухие корешки.
– Лекари. Рекламируют народное средство от насморка, – пояснил догадливый Степан.
Николай опять налил шесть полных стаканов. Парни обмякли. Абдул стал говорить совсем медленно. Его глаза, и так мутные, вообще потухли. Я встал и пошел в «Дом культуры» искать туалет. За мной увязался, покачиваясь на ходу, уже пьяный, Толик. В фойе, прикуривая сигарету, он спросил:
– Хочешь… смотреть концерт?
Затем, не дождавшись ответа, дернул за бронзовую ручку высокой двери и исчез в темноте концертного зала с сигаретой в руке.
Я не сразу разглядел форму железнодорожников. Их пуговицы блестели ровными рядами; между ними иногда взрывались хлопушки в виде бурных аплодисментов. Кажется, все места были заняты.
