снаряды взрывали в лесу за городом. Потом выходили жильцы. Каждый мужчина нес комплект колес от своей машины. Проткнутые колеса снимались, накаченные ставились.
Женщины выносили рули. Когда машины укомплектовывались – всем двором выезжали на работу.
Отдых после работы начинался с процесса выкупа заложников: бабушек, дедушек, кошек, собак, захваченных в рабочее время. Такса была четкая: за бабушку – две бутылки пива, за дедушку – бутылка водки. За тещу – коньяк. Они мне дали. В придачу.
После этого весь дом ложился спать по законам военного времени: тридцать процентов спит, тридцать – бодрствует, а тридцать – стоят в дозоре. Ну, то есть я сплю, жена смотрит телевизор, а теща стоит с топором у двери. Потом меняемся, если я проснусь. Но я еще пока не просыпался.
Вы спросите, а где еще десять процентов? А нету их. По законам военного времени, по уставу, процентов остается только девяносто. По уставу. Зато прямой угол – сто градусов.
Как-то ночью Валентина меня будит и говорит, Вася!
Я вскочил, шашку наголо со стенки:
– Что, Валя?
Она шепчет:
– Может, перейдем к своим? К маме опять переедем, ты на завод пойдешь.
Я шашку повесил, спрашиваю:
– А как же коньяк, а шампанское с креветками? Бросим, что ли?
– Да ну их к лешему. Водка, она ведь тоже хорошая бывает.
– Мне не попадалась. Ладно, давай после Нового года. А счас спи.
А Новый год наш дом справлял по-особому. Во дворе свою личную домовую елку поставили и сказали: «В час ночи все могут спуститься во двор на шутки, игрища, розыгрыши и аттракционы. В своем кругу, в час ночи».
Штурм дома начался в час пятнадцать. Все жильцы были в состоянии хоровода. На словах «порою волк, сердитый волк…» раздался взрыв под джипистым джипом, и на дворовые ворота полезли люди с кольями.
Вот тут-то наши генералы и пригодились. Ну, то есть штурм был проигран начисто. А генералы после взрыва оказались под елкой. Оно и понятно, в элитном доме генерал еще может жить, но воевать ему тяжело. Не для того же он в армию шел.
Мы стояли вокруг елки в плотном кольце нападающих. Акцию возглавлял тот фронтовик, который меня своей клюшкой щелкнул. Начал он красиво:
– Человек, шампанского!
И посмотрел на генерала под елкой. Генерал быстро превратился из генерала в человека и подал фронтовику стакан. Дед выпил, крякнул и сказал:
– А счас водки. Запить.
Запив, продолжил с крыши джипа, прижав кепку к груди:
– Значит, так. Ваши квартиры конфискованы и передаются трудовому народу. То есть нам. А мы вам, так и быть, отдаем наши. Со всем имуществом и клопами.
Первого января проснулись мы с Валентиной у тещи. Башка трещит. Нарезались ночью с горя. С азербайджанцами, тещиными жильцами. Закусывали анашой, курили какую-то дурь.
Вот, думаю, ядрена-ть. Надо было жить у
