детях и взрослых, счастье и несчастьях, здоровье и болезнях, смысле и бессмысленности жизни, любви и ненависти, нравственности и безнравственности, философии и истории, физике и математике.
Дешифрированное представлено в форме сатирической фантастики с элементами гротеска, фарса, комедии, трагедии, реализма и натурализма, приправленными незначительным количеством ума, ужаса и поэзии.
На своих многочисленных пресс-конференциях, которые, разумеется, проходили в присутствии неимоверного числа представителей средств безмассовой и массовой информации (включая бозоны Хиггса) со всех искривлений нашей необъятной или объятной Вселенной (в пределах горизонта событий), автор этой книги в начале каждой пресс-конференции упорно твердил добайтно следующее:
«Сразу отвечу оптом на часто задаваемые вопросы… Я не антисемит, хуже того, я – еврей… Я не евреефил, хуже того, я с уважением отношусь к Человекам любой национальности, расы или вероисповедания… Я не женоненавистник и не гомосексуал, хуже того, женщины мне нравятся, а к Человекам любой сексуальной ориентации ятолерантен…
И есть ЭТИ, что люблю их, – да будут счастливы и благословенны…
И есть некоторые, отравляющие Мироздание присутствием своим, презираемые мною, – пусть исчезнут они…
Я не знаю, Кто и почему привлёк меня к дешифрированию этого послания (лишь одного из великого множества посланий людям), но надеюсь на правильное понимание и на то, что дешифрированная именно таким образом шифровка, представленная в этой книге, поможет излечению душ людей, подобно тому как иногда хирург, решив вести операцию без наркоза (опасаясь, что оперируемый не проснётся после него), оказывается прав и спасает больного.
Если кто-то всё же пожелает упрекнуть меня в безнравственности, то я могу лишь отослать его (заметьте, ото-, а не по-) к предисловию «Человеческой комедии» Оноре де Бальзака (именно де, ибо Бальзак так хотел и имел на это прав более, чем кто-либо другой). При этом, конечно, ни в коей мере, я не сравниваю свою ничтожную по объёму и качеству работу с титаническим трудом этого гения литературы. В том же предисловии сказано, что «малое количество произведений питает большое самолюбие». Видимо, внушение мне последнего и соблазнило вашего непокорного слугу сесть задешифрирование сигналов».
«Вот он, невиданный март!
Белых сугробов поленницы,
Санок древесный азарт,
С горки зубами сниженьице.
Только рукою подать
К свежести-снежности детской,
Если годков не считать,
Если покрепче вглядеться.
Не поднимать только век….
Детства внимать каватине
Искренней…» – и человек
Трогает шрам под щетиной.
Прологили мои, так сказать, мемуары
Несмотря на то, что сегодня хамсин, как и обещали, состоялся, я долго не мог отогреться: от сухого воздуха всегда мёрзну. Даже в жару. Дошло до того, что включил кондиционер на тепло. Теплее стало, но воздух получился трудновдыхаемым. Выключил и решил попить горячего чаю. Помогло. Правда, ненадолго. Тогда, напялив все «одежды», какие были у меня, сел печатать эти мемуары.
Давно собирался. И, как ни странно, к сему подталкивало наличие плохой памяти. Память моя обладает мощным ретроактивным торможением: новые события, которые я могу помнить достаточно хорошо, стирают в памяти старые – почти начисто.
Вот и хочу попытаться припомнить-записать эти дела прошлые. Ну, для тренировки памяти. И на всякий случай…
Было ещё одно обстоятельство, подтолкнувшее меня к «мемуарщине», однако о нём – попозже.
Итак.
Прямо из раннего детства прорастает воспоминание, что я очень любил сортировать книги. До такой степени, что обожал даже запах книг… Так… Что ещё прорастает оттуда?.. О ужас!.. Это, по-видимому, всё…
Кстати, эта страсть к систематизации осталась у меня на всю жизнь. Возможно, причиной тому была указанная выше особенность памяти и то, что всё логичное запоминалось гораздо проще и прочнее.
Родители после войны переехали из Риги в Ленинград и остались в нём. Они дали мне образование (окончил электротехнический институт) и, едва дождавшись, чтобы я пошёл работать, умерли оба, с разницей в несколько дней.
До самой пенсии проработал я инженером-электронщиком на предприятии, название которого по понятным причинам не могу вспомнить и по ещё более понятным причинам не упоминаю.
Остался холостяком, ибо, трезво оценивая свои сексапильные данные, решил не рисковать и лишь при жестокой необходимости пользоваться услугами
