дя, переодевался неспешно, успевал просмотреть истории болезни сложных пациентов, а случалось – и осмотреть их до начала трудового дня. Иногда это выручало: на профессорском обходе вопросы не ставили в тупик.
Больница их была клинической, говоря понятным языком – на её базе находились кафедры медицинской академии. Понятно, студенты создавали определённые неудобства, но и плюсы были. Сильный состав кафедр внедрял новинки и позволял всё время быть на острие медицинской практики.
Володя был простым ординатором хирургического отделения. Между кафедрой и отделением была некоторая напряжённость, каждый тянул одеяло на себя. Да и как ей не быть, если оперировать интересный случай выпадало профессору или доценту, а выхаживать больного приходилось сотрудникам отделения? Для тех, кто не знает, половина успеха – в том, чтобы выходить, поднять на ноги пациента после операции. Неквалифицированный уход может свести на нет любую блестящую операцию. Благо состав отделения формировался годами, и сотрудники были ответственные, поскольку заведующий отделением был человеком требовательным и расхлябанности, лени в своей епархии не терпел.
Володя переоделся в зелёную хирургическую форму и только взял на сестринском посту папки с историями болезни, как подошла операционная сестра Лидочка. Почему-то её называли не как многих, по имени-отчеству, а именем уменьшительным. Наверное, потому, что улыбка не сходила с её губ, а сама она была человеком добрым и солнечным.
– Владимир Анатольевич, вы стоите в плане во второй операционной, а там электронож барахлит.
– Вызывай медтехника.
– Уже, будет завтра. Мне кажется, дело не в аппарате, а в вилке. Как включишь, в ней потрескивает. Может, простого электрика вызвать?
Вызвать сантехника, электрика или просто обслуживающий персонал – дело муторное. Надо писать заявку заму по АХЧ, и в лучшем случае электрик придёт вечером. Да что он, не мужик, что ли?
– Отвёртка есть?
– Есть.
– Пойдём, я посмотрю.
Володя раскрутил вилку. Слава богу, электронож был не последней модели, где вилки неразборные. Один из проводов имел слабый контакт и даже слегка обуглился.
Он прикрутил провод, затянув винт от души, и собрал вилку.
– Пробуем! – и воткнул вилку в розетку.
В следующую секунду его ударило током, да так, что клацнули зубы, сразу занемела левая рука, помутилось в глазах.
Очнулся он от противного, резкого запаха нашатырного спирта. Помотав головой, открыл глаза: над ним склонилась испуганная Лидочка.
– Владимир Анатольевич, с вами всё в порядке?
– Ватку с нашатырём из-под носа убери.
Володя вдохнул полной грудью. Кой чёрт понёс его делать эту вилку? Он сел на полу. Левая рука слушалась плохо, как будто её отбили.
Лидочка показала на электронож:
– Работает.
Лампочка на электроноже светилась зелёным светом.
Володя встал.
– Не говори никому, что меня током шарахнуло.
– Не буду. Хорошо, что обошлось, – Лидочка заулыбалась.
Володя вернулся к себе в ординаторскую, попробовал помассировать кисть. Чувствительность понемногу возвращалась, но координация тонких движений – нет. Однако у него ещё было время до операции, и он надеялся, что рука отойдёт.
На планёрке дежурный хирург доложил врачу о прошедшей ночи. Всё как обычно: двое вновь поступивших, один экстренно прооперирован, второй нуждается в дообследовании и наблюдении. Потом по распорядку профессорский обход. Каждый ординатор докладывал ход лечения пациентов своих палат.
Подходило время идти в оперблок, но рука не отошла, и Володя заглянул в кабинет заведующего:
– Виктор Кузьмич, на пару минут можно?
– Заходи. Что у тебя?
Володя решил не говорить об ударе током, иначе ему же и влетит. Ведь могло обойтись не лёгким испугом, а ожогом или вообще смертельным поражением.
– Да с левой рукой что-то. Вроде как пальцы онемели, а у меня сегодня операционный день.
– Да? А с сердцем всё в порядке?
– Не беспокоит.
– Пациент плановый?
– Плановый, паховая грыжа.
– Отложи на завтра. Обход делал?
– С профессором.
– Заполни истории и можешь идти домой, отлежись.
– Спасибо, понял.
Володя заполнил истории
