только что сидел мальчик, – дрожащей рукой Марина указала на пустой стул. – Но не совсем мальчик…
– О, подруга, я так понимаю, ты гадать не будешь?
Всё ещё чувствуя в теле ошмётки страха, девушка отрицательно покачала головой.
* * *
Разменяв пятый десяток, Игорь привык относиться философски к перипетиям судьбы. Ушли куда-то в прошлое обиды на несправедливость, злость на начальство, возмущение… тут можно вписать массу всего, от низкой зарплаты до цен на ЖКХ.
Он не стал ворчливей с годами, как думал в молодости. Наоборот. Пропитался здоровым пофигизмом, помогающем перековать хандру в аморфное состояние покоя. Так удобней жить, хоть и скучней.
Впрочем, был один нюанс…
Звук, больше всего похожий на поскрипывание колёс детского велосипедика, вырвал из объятий сна. Игорь некоторое время ошалело озирался вокруг, потом, когда звук повторился, чертыхнулся под нос и затопал в коридор. Мама стояла, опираясь на ходунок. После инсульта ей трудно было передвигаться без этой конструкции, издающей тот самый скрип.
– Мам, третий час. Ты что тут ходишь?
Женщина неопределённо махнула рукой, опустила взгляд, сосредотачиваясь на следующем шаге. Сердце Игоря сжалось. Вот она – та самая слабинка, которая вносила диссонанс в стройную систему целенаправленного пофигизма. Он помнил мать совсем другой. Молодой, деятельной, активной.
– Мам?
Взгляд сквозь сына. Постепенное появление осмысленности в глазах. Даже голос изменился после инсульта. Стал хриплым, с визгливыми нотками.
– Он мне мешает спать…
– Кто «он»? Мы одни, мам!
Снова неопределённый взмах рукой.
– Он…
Игорь возвёл очи горе, а когда вновь взглянул на мать – похолодел. Рядом, крепко ухватившись за подол маминой ночнушки, стоял мальчик. Это было такое неожиданное и нелогичное зрелище, что мозг некоторое время не мог его воспринять. Равномерно тикали часы на стене, капала вода из неплотно прикрытого крана на кухне. А Игорь застыл, как вкопанный и всё смотрел на светлые волосы мальчишки, на его футболку в бело-красную полоску и синие шорты. Что-то смутно знакомое. Испугаться мужчина не успел. Вспомнил и вздрогнул от воспоминания. Давным-давно, в стране, которая осталась в позабытом прошлом, мама расчёсывала ему вот такие же точно непослушные светлые патлы, а он, одетый в точно такую же одежду, нетерпеливо притоптывал, стремясь побыстрее выйти из-под маминой опеки и сбежать во двор, к друзьям.
Мама сделала шаг вперёд, лицо мальчишки исказила злобная гримаса, он оскалил совсем не человеческие зубы, зашипел, между остриями зубов замелькал раздвоенный язык, а Игорь стоял и смотрел сквозь видение. По его щекам текли слёзы. Не было ни страха, ни удивления, ни пофигизма. Только горькая боль утраты.
Мальчишка захлопнул акулью
