и ждал встречи с жёлтым мёрзлым огнём её глаз, всё сближался, сближался с ним – вот сейчас!.. сей-час!.. миг… пол-мига… Вот!.. Ничего, кроме этого, он не видел, не чувствовал.
Через некоторое время, отключенное от разума тело его, посидев-посидев, самостоятельно вышло из машины, неверными шагами заспотыкалось домой. Благо, жил он не столь подалёку.
Супруга Аскольда Софроновича удлиннилась лицом, разглядев его состояние. Бдительно принюхалась, не найдя никакой крамолы, бережно разула, провела по кашмирским паласам в спальню, уложила почивать.
Но Аскольд Софронович, не пролежав и четверти часа, выскочил крайне возбуждённый, в одних трусах забегал по комнате, ударяясь об ореховый гарнитур, громко и визгливо требуя немедля лопату.
– Закапывай их, закапывай их, Люся! – с воодушевлением кричал он, – Побольше слой земли! Через землю они не пройдут, не смогут…
– Помилуй, Скольдик, что не пройдёт? Что случилось с тобой? Опомнись! – взрыдала любящая супруга, – Это я. Это твоя квартира. Ты дома. Всё хорошо. Ляг, успокойся. Ты совсем себя не бережёшь. Нельзя же столько работать. На, выпей элениума.
– Побольше слой земли, побольше! И дёрном, дёрном прикрыть, никто не заметит. Жёлтое боится земли. Жёлтые канарейки в клетках…. Горящие канарейки. Сухие канарейки отлично горят. Почти без дыма… Лопату мне, сволочи!
Лопаты он не нашёл, зато обнаружил в чулане туристический топорик, принёс в комнату и начал ожесточённо рубить им узорный паркет.
Не в шутку перепуганная супруга взялась за телефон.
Аскольда Софроновича везла карета спецмедпомощи по ночному городу. Он обнимал за талию костистого санитара и уговаривал его подровнять края ямы, взять ножницы и остричь острые лохмотья тьмы, чтобы яма была красива и овальна.
– А потом мы в неё спрыгнем вместе. Знаешь, как здорово лететь, когда нет дна и ни на что не упадёшь, не ушибёшься! Я тебя приглашаю, – говорил он, зевающему от профессиональной скуки санитару, – Хотя, нет, не будем, останемся, не хочу. Опять они там. Жёлтые удавы. Леденцы. Видишь – один выползает, улыбается нам, виляет хвостом, выпускает когти. Он нас не обидит. Потому что нас нет. Нету… Потому что эти удавы – и есть мы. Ты не бойся…
При этом Аскольд Софронович вздрагивал конской дрожью, отмахивался руками от невидимых ос и ритмично подстукивал челюстью.
5. «На вас хватит не только имён»
Дэн зачастил к ним. Сегодняшний звонок в дверь предъявил его в кремовом хлопчатом костюме, дымчатой рубашке и нашейном платке с хищным чёрно-красным узором. В руках – круглая коробка с тортом и два букета: чайные розы чистейших кровей и три пунцовых георгина.
– У вас праздник сегодня? – сочувственно спросил Сидоров.
– В общем-то… Жизнь, она вся – праздник. Вы позволите?..
Он бодро, но несколько напряжённо прошёл на кухню, откуда слышались голоса женщин, с безукоризненным церемоном
