Все происходило, как в замедленной съемке… я убегал, тоже в замедлении. Но с невообразимой скоростью, потому что сработали инстинкты: время замедлилось, мышцы ускорились… чего бы я только ни сделал, чтобы остановить ее. Чего бы ни сотворил… но ничего не помогало.
Она уходила. Я терял ее. И не понимал – почему.
Мне впервые стало по-настоящему страшно от осознания этого. Я впервые понял, что в жизни ты встречаешь много людей, но лишь единицы среди них нужны тебе… как и ты им.
Входная дверь в корпус приоткрылась… Оглянувшись, нет ли кого поблизости, я обычной походкой пошел к ней. Пока я шел по открытому пространству коридора к пульту дежурных по корпусу, гимн доигрывал последние аккорды.
Что-то я на взводе. Успокойся.
…Евменовна сидела верхом на метле в джинсах и готова была взмыть вверх, в левой руке она держала вилку с жирной шпротиной, а правой наливала в стакан водку, и не только себе, а еще и какому-то лысому смуглому мужику, в костюме и при галстуке. Метла раскачивалась и заметно вибрировала. Увидев меня, бравая старушенция салютовала стаканом, выпила залихватски и закусила шпротиной. Нечто женского рода, ее сменщица, спало…
…позвольте представиться: комендант Розин. Ренат Розин. Профессор философии Али? Из Каира? Будем знакомы. Неужели прямо из Каира?
Но оказывается, не все так просто. У профессора Али здесь имеется даже любимый блок проживания – 905-й. И выясняется, что он учился и жил в нашей Великой стране в семидесятых годах. Учился на кафедре философии МГУ, а жил в корпусе Г, Главного здания, в 905-м блоке. Любопытно… однокашник из Египта… а я вот учусь на журфаке МГУ…
Профессор Али невозмутим. Тонкие усики, костюм, галстук, лысый загорелый череп. И вежливая улыбка. Знали, вороги, кого засылать. Жил он здесь. Учился он здесь. Что еще он здесь делал? Баб наших советских портил, наверняка… На Евменовну он почти ноль внимания. То ли не видит, то ли не хочет видеть.
А Евменовна внезапно вручает мне… челюсть изо рта. Когда я начинаю материться, орать единственное заклинание, которое знаю: «ты что, старая, аху-ела!», она приходит в себя, бормочет: «пардон, обозналась, ключи, вот, принесла, вот они…», и даже как-то смущенно растворяется в воздухе. Этот факт не остается незамеченным профессором – его бровь лезет вверх.
Ладно, веду профессора в блок 905: мимо малой кухни, по коридору налево… пришли. Ноги врозь! Руки за голову! Стоять… Ладно, ладно, расслабьтесь, профессор.
Неужели это и есть связной от ино? Принято думать о них во множественном числе. Конечно, а как еще можно думать о камнях, из которых состоит гора, например?
…Знаю ино со времен подготовительного отделения, так называемого рабочего факультета. Сокращение ино придумал лично я, так удобнее, и сразу понятно, о ком идет речь. Тем более, что о них знает узкий круг специалистов. Всего год назад они жили в человеческом образе только в корпусе Е, в профилактории. В том году в Москве проходил международный
