Мол, от неё всё равно толку хрен да маленько.
Эрин отказываться не стала: фейри в принципе-то падки на всякие цацки, а уж эта ей ужасно понравилась. К тому же… грифон казался важным. Пусть и неведомо чем.
«Да теперь уж ведомо, – меланхолично постановила Эрин. – Судьба моя – быть сожранной этой пернатой образиной.
Грифон был чудовищно огромен – куда уж той статуэтке! – и столь же чудовищно быстр. Подняв шквал ветра своими громадными крыльями, он на удивление мягко приземлился у края полянки, грозно заклекотал. Где-то здесь должен был включиться пресловутый инстинкт самосохранения, да только Эрин вовсю пялилась на ожившую статуэтку – серебро, и чернь, и бусинки янтарные! – и почему-то никак не могла поверить, что её съедят.
На землю она всё-таки упала. То ли внезапно накативший страх виноват, то ли ветер, поднятый гигантскими крыльями и сбивший с ног. Эрин невольно попятилась назад, вжалась спиной в дерево, зажмурилась, в последний момент увидев, как загораживает её собой Бальтазар, широко расставляет лапы, рычит, низко склонив голову…
Рык стих, а вместе с ним и ветер, поднявший в воздух листья. Плеча коснулась чужая рука – вполне себе человеческая.
Грифон внезапно куда-то делся.
Не привиделось же, ну в самом деле?..
Не привиделось. Просто грифон, как это у них бывает, обернулся человеком. Мужчиной. Молодым, красивым, пугающе знакомым. Среди всей этой серо-зелёной глуши он казался осколком солнца – смуглая кожа цвета мёда, буйно вьющиеся тёмные волосы оттенка корицы, сверкающие янтарём глаза…
Эрин знала, кому принадлежат эти глаза. Ошибиться просто невозможно.
Она видела их столько раз, столько лет подряд. И всякий раз они лишали её воли и сил, отнюдь не в романтическом смысле. Хотя и в нём, возможно, тоже – сложно не ощутить привязанность к тому, кого видишь пусть не каждый день, но достаточно часто, чтобы навсегда запомнить черты лица, цвет глаз…
– Я тебя напугал? Ты в порядке? – звучным, чуть хриплым голосом осведомился такой знакомый незнакомец. И, не дождавшись никакой реакции, повторил свои слова – уже не по-эрмегарски, но на хорошем фейском.
В многочисленных снах, галлюцинациях, видениях тот, кого она знала – и не знала вовсе, – никогда не говорил с ней по-фейски. Вообще никак не говорил. Только улыбался, беззвучно звал за собой, просто… был. Рядом – протяни руку, почувствуешь тепло тела и гладкость кожи. Эрин пыталась. Но ответом на эти попытки была лишь дымка, что рассеивалась тотчас. Будто не было в нём ничего настоящего, будто он среди всех видений Эрин был самым нереальным, то ли призраком прошлого, то ли вовсе плодом нездорового воображения. С её даром это вовсе не редкость – баэн-ши не зря вымерли. А те, кто нет, не зря проводили жизнь в наглухо замурованных башнях.
Что ж, всё бывает впервые.
Руку Эрин оттолкнула, силясь развеять очередное видение. Не сейчас, так не вовремя – ей ещё накладывать чары на своё
