и какую же поэзию, то есть пузию, ты сочиняешь? – спросил Фатти после некоторого замешательства.
– Могу прочитать, – предложил Эрн, очень довольный собой. – Называется «Бедный мёртвый поросёнок». – И, откашлявшись, он начал:
– Бедный мёртвый поросёнок,
Как же можно…
– Ой, твой дядя идёт, – вдруг перебил его Ларри.
В проёме калитки появилась крупная фигура мистера Гуна, и он прорычал:
– Ты ещё тут? Срочно вези мой велосипед в починку!
– Ой, пока, – быстро произнёс Эрн и покатил велосипед прочь. – Ещё увидимся!
Глава 4
Фатти наводит тень на плетень
Эрн оказался прилипчивым как репей. Он поджидал юных сыщиков в самых неожиданных местах, без конца спрашивая, не появилась ли на горизонте что-нибудь интересненькое. Он всё время порывался почитать им свои стишки, но самым неприятным было то, что он злословил о своём дядюшке.
– Ну ладно мы, – не понимал Ларри, обсуждая это с друзьями. – У нас свои счёты с мистером А-ну-ка-разойдись. Но ведь Эрн – его родной племянник. Если его послушать, так мистер Гун – самый гадкий, жадный и ленивый полицейский на свете.
Эрн и впрямь рассказывал про своего дядю неприятные вещи:
– На завтрак он съел всю яичницу с ветчиной, а мне досталась тарелка каши. Неудивительно, что его форма трещит по швам.
А в другой раз он заявил:
– Дядя Теофиль – ужасный лентяй. К полудню ему надо быть на службе, а он сидит в кресле и дрыхнет до самого полдника. Вот бы приехал инспектор и посмотрел на это безобразие.
Ещё в один из дней Эрн накляузничал:
– Дядя говорит, что вас надо запереть в кутузку на недельку, такие вы наглые. А ещё ему нравятся родители Пипа, а родители Фатти…
– Послушай, Эрн, – перебил его Фатти, – нехорошо наушничать. Знал бы твой дядюшка, он бы перестал тебе доверять.
Эрн хрюкнул:
– А зачем, вы думаете, он мне всё это рассказывает? Чтобы я передал вам! Так он хочет выразить вам своё «фе».
Фатти был возмущён:
– Ах так? Ну что ж, передай своему дяде, что он…
– Прекрати, Фатти, – остановила его Бетси. – А то он снова нажалуется нашим родителям.
– Он не станет жаловаться вашим родителям на меня, – возразил Фатти.
– Ещё как станет. – Пип покачал головой. – Видел бы ты, с каким важным видом он заваливается в наш дом – вперевалочку, как пупырчатая жаба…
Эрн довольно хрюкнул:
– Зашибись сравненьице! Представляю лицо дядюшки Теофиля, когда я ему это расскажу.
– Только посмей, я тебе уши оторву! – гневно воскликнул Пип. Ему было стыдно за свою несдержанность, но его уже понесло: – А ещё я разобью тебе нос. А ещё…
– Прекрати, Пип, – осадил его Фатти. – Ты же не умеешь боксировать. Без сноровки тут не обойтись. Видел бы ты
