прогремел Бивень, – и ставлю пятьдесят клешней чёрных крабов.
Звонко затрещала моя седая мечта: овальные, непохожие на другие клешни, эти рассыпались по барной стойке крупными кофейными зёрнами, на которых тут же заиграли блики ламп. Такие деньги у нас не водились – только там, повыше. А здесь и думать не смей. За эту сумму я хотел… Я мог бы… Нет, я бы точно… Чёрт, как же жестоко – видеть перед собой надежду, которая не прорастёт, сгниёт, пойдёт на корм этому хряку!
Гул прошёл по собравшимся, – завсегдатаям «Сытого пеликана», – и десятки взглядов воткнулись мне в спину. Я чувствовал их каждым позвонком, каждым вздыбленным на затылке волосом. Они хотели зрелища, а я, словно загнанный детворой котёнок, больно вжимался в спинку стула.
– Коллекционер сердец вызывает Тона, – тихонько обронил чей-то голосок.
– Бивень вызвал Тона! – заорали уже увереннее.
Чтоб вас.
На жалость этих пьянчуг я даже не рассчитывал. Разеваемые в криках пасти требовали бойни, и не мне их винить. Жители Гёльза, городка, лишённого изысков, только так и развлекались: ставили на фаворитов да накачивались горючим пойлом. И – чего греха таить? – я тоже неплохо зарабатывал на таланте удирать хоть от самого Всеотца.
Вот только Шам Каверлон… С игроками лиги «A» я ещё не салился.
Его пухлое самодовольное рыло с двумя подбородками и маленькими поросячьими глазками попыталось изобразить надменность и, надо признать, ему это удалось.
Букмекер-бармен поднял бровь и по-свойски проткнул булавкой любимую бабочку – меня:
– Принимаешь?
Слова вдруг застряли в горле. Я лихорадочно соображал, стоит ли вообще ввязываться в очередную гонку, полагаясь лишь на собственную удачливость. Может, спасовать? Но тогда какой из меня к чёрту салочник? Вот так я размышлял всю долгую четверть минуты. Затем азарт и злость взяли поводья и крепко дёрнули на себя. Прикинув шансы, которых нет, расходы, которых есть, и нащупав четыре шара в торбе, я собрался с духом и выпалил:
– Да.
Миг – и человеческое море взорвалось одобрительными возгласами, словно молотом по наковальне. На прилавок с треском посыпались клешни. Букмекерские зазывалы топтались на красных бархатных пуфах, чтоб своими выхолощенными языками рассказать правила, которыми бы лучше подавились: на такие игры свои кошели вытряхивали только опытные, а им повторять незачем.
Я во все глаза следил за теми, кто ставил на меня свои надежды. Некто выложил на стойку конечность синего рака – огромную редкость и, судя по виду ставившего, последние сбережения. Другой игрок неподалёку выкладывал недавний выигрыш, который бы кормил его ещё месяц. Безумец! Ещё один с перебинтованной башкой протолкался вперёд и высыпал содержимое сумки на прилавок: клешни раков и скорпионов тут же образовали внушительную горку. Ого, вот это щедрость, чудак-незнакомец!
Казалось, жёлтые лампы на потолке потускнели в свете горящих глаз. Азарт всюду: плотнее кальянного дыма, в котором тонула роскошь таверны, крепче пережжённого вина, разлитого по снифтерам… вороватее Шама, который крал саму жизнь.
Какая-то худая девка тряхнула перед моим лицом золотыми браслетами, выпрашивая ещё один за молодую плоть. Я оттолкнул дорогую игрушку и уставился на бармена, который сгребал добро в подписанные мешки.
– Право печати твоё, Тон, – напомнил он между делом. – Что выберешь?
Я задумался. Бивень коллекционировал не только сердца, но и редкий воздушный транспорт. Был он хоть и подонком, но подонком ушлым и денежным: выкупить чьё-то очередное удачное изобретение ему ничего не стоило. Поэтому в ход шли и летели антигравитационные доски, парапланы, ховербайки и прочие плоды науки и техники. Такой недюжинный арсенал позволял быстро скрыться из виду или, напротив, в считанные минуты настичь жертву.
Мой выбор был очевиден:
– Печать на воздушный транспорт.
По таверне прокатилась очередная волна гула. Букмекер вдавил в запястье Бивня штамп, который тут же рассыпал по руке горящие символы. Завоняло палёным мясом.
– Крылья подрезаешь, сосунок? – буркнул Шам. – Думаешь, меня это остановит?
– Не остановит, – ответил я враз севшим от нервов голосом.
– Время бы увеличил.
– И так десять минут форы. Мне хватит, – съехидничал я, чувствуя тем не менее как очередная капля пота щекочет спину.
Шам оскалился, давая понять, насколько я не прав, и рыкнул:
– Твоя команда?
Я прочесал взглядом таверну. Да уж… Некоторым было вообще плевать: они занимались своими делами. Кто-то из лиги «D» клеил ту подвыпившую девку в браслетах. Небось заливает, что он сотник,
