т тебе отдохнуть. Он возомнил себя самым главным, после нашего тренера. Ну как же – первый разряд, без пяти минут КМС, уже и «пяти тысячник» покорил.
Подъем у него в семь часов, пробежка, зарядка и купание в бухте. После такого «доброго утра» окунуться в море, уплыть подальше от берега – это класс. Что не говори, а сон в палатке вовсе не тот, что дома на мягкой постели. Вода, конечно, бодрит, враз снимает ночную усталость.
Но, не успеешь расслабиться, насладиться морем, как слышишь гнусавый голос этого идиота – Исакова.
– Золотова, ты опять уплыла далеко от берега. Виктор Петрович же инструктировал, что далеко от берега отплывать нельзя.
– Во-первых, Игорек, у меня имя есть. Во-вторых «далеко» и «близко» – понятия относительные. Ну, а в-третьих, вспомни, что с ябедами делают в пионерских лагерях?
Конечно, в альплагере «темную» никто ему устраивать не будет, но моя «угроза» подействовала. Исаков продолжает бурчать себе под нос, но Смирнову меня не «закладывает».
Последний мой аргумент – намек на то, что я выпущу на него «тяжелую артиллерию», т.е. Фому. Вообще-то никакой он не Фома. Его Колькой зовут, но кто-то назвал его в шутку Фомой, и это имя к нему прилипло намертво. Те же, что пришли в секцию позже, даже и не знают его настоящего имени. Ростом он под два метра, сильный, но неуклюжий на вид, даже смешной, похож на большого медвежонка. Но, по скалам лазает проворно, как горный козел.
Фома платонически меня любит и ходит следом как привязанный, «пасет», как я это в шутку называю.
Пока мы бегаем, разминаемся и купаемся в море, дежурные готовят завтрак. Каша, сваренная на костре, совсем не та, что приготовлена в городе на газовой плите. Слегка пригорелая и пересоленная, заправленная тушенкой, обжигающая, она проваливается в пустой желудок моментально.
– Лидка! А добавку можно?
– Попозжее, – отвечает дежурная, моя лучшая подруга и соседка по палатке, – у меня еще три человека не поело. Навались пока на чай со сгущенкой и с сушками, не-то Фома всё подчистит.
– Почему сразу Фома, – возмущается тот, – позавчера я, якобы, всё масло съел, вчера – всё печенье. Вы думаете, что если самец крупный, то он и жрёт больше всех? А я печенье, между прочим, вообще не ем, мне хлеба с маслом хватает.
– Вот и я про то же. Хлеба, положим, у нас хватает, а про масло ты сейчас сам проговорился.
Возмущенный Фома в знак протеста со своей полулитровой кружкой удаляется от костра и, усевшись на камень спиной ко всей честной компании, допивает свой чай.
– Ну, что вы, в самом деле, набросились на бедного Фому, – вступаюсь я за него, – мы из голодного края приехали, продуктов у нас не хватает? Ну, ему же, с его ростом и весом, действительно, требуется усиленное питание. К тому же, он и трудится больше всех. Ваши же карабины и крючья тягает по горам. Не стыдно, в самом деле, товарища куском хлеба попрекать?
Фома поворачивает голову и с благодарностью смотрит на меня. Я улыбаюсь в ответ, и его хмурая физиономия тоже расплывается в улыбке.
– Да, я же пошутила, – оправдывается сконфуженная Лидка, – прости, Фома, больше не буду. Иди сюда, я тебе добавки положу!
– Да ладно, – бурчит тот и снова возвращается к костру.
После завтрака, с рюкзаками, веревками и разным «железом», вся компания отправляется на скалы, вязать узлы, связки, в сотый раз штурмовать один и тот же карниз!
– Игорь, ну, сколько можно? Каждый день одно и то же место. Когда мы уже в горы пойдем?
– Какие тебе, Золотова, горы? Ты самая последняя по результатам. Если бы тебя Фома не страховал, давно бы была в ялтинской больнице с ушибами и переломами. Сколько у тебя срывов вчера было?
– Ну, два!
– Не «ну, два», а целых два! А в горах и одного за глаза и за уши хватит. Это тебе не в «бирюльки играть»!
Про какие такие «бирюльки» он говорил, я так и не поняла? Может, ревнует к Фоме? Но, мы с Фомой просто друзья. Я знаю, что он «неровно» дышит ко мне, но, когда я вижу его улыбку, «рот до ушей», смеяться хочется. И сам он такой смешной, как медвежонок. Высокий, сильный, мускулистый, ему забраться без страховки на вершину скалы – секундное дело. И за мной как «хвостик» ходит. Так и хочется сказать: «Фома, мы же с тобой только на тренировке в одной связке, а так я как та «кошка, которая гуляет сама по себе!» Он, конечно, обижается, но быстро отходит и прощает мне всё.
После обеда можно часок позагорать у моря, накупаться вволю, пока Исаков не призовет всех на тренировку. На этот раз это пеший поход в долину, за пресной водой и хворостом.
Только вечером можно было послать Исакова куда подальше и побродить по берегу моря, полюбоваться на закатное солнце. В городе такой закат не увидишь. Солнце уходит за крыши домов и всё. Сумерки
