попросить Акопа сводить тебя в дом-музей Серго.
– Да, но разве Параджанов жил не в Тбилиси?
– В Тбилиси. Но армяне вывезли из его тбилисского дома всё, что можно было вывезти, и открыли в Ереване его музей. В Грузии ведь никто о нем не заботился – ни о живом, ни о мертвом.
– Почему?
– Шла война, и никому не было дела до Параджанова, – развел руками Хорен.
– За мной Акоп заедет? – я был удивлен, потому что в обязанности Акопа прежде всего входила доставка бастурмы из Дилижана.
– Да, потому что за Арменом следят.
– Менты?
– Да.
Армен был его водителем. Это он встретил меня на границе с Арменией.
– Короче! – громко воскликнул он, хлопнув руками по коленям. – Завтра утром отправлю тебя в Москву.
– В Москву?
– Есть возражения?
– А что, собственно, случилось?
– Мои люди из госбезопасности предупредили: не сегодня завтра жди незваных гостей. Не будь ты в розыске, я оставил бы всё как есть, но сейчас рисковать не могу – твои близкие мне поручили тебя.
– Ну а вы что собираетесь делать? Что скажете милиции?
– Ты обо мне не беспокойся, дружище. Что они мне сделают? Тюрьмой или КПЗ меня не напугать. Да и бежать некуда. Скоро восемьдесят стукнет, набегался.
Хорен встал и подошел к окну. Затем зажег сигарету.
– Но у меня никаких документов. Как же я улечу в Москву?
– Мой друг Григор – летчик. Он позаботится о том, чтобы ты сел в самолет. А во «Внуково» тебя встретят. Проблем не будет, за тобой присмотрят люди Панова. Они тебе и расскажут, что и как.
– А кто этот Панов?
– Наш человек.
– Я остановлюсь у него?
– Да.
Вскоре с улицы донеслось урчание автомобиля.
– Давай иди, это Армен прибыл. Не хочу, чтоб ты уехал, так и не побывав в музее Параджанова. Мы ведь учились в одной школе – Сержик, я и твой дед, – только в параллельных классах.
Мною владело какое-то напряжение, мне было не до музея. Но обижать Хорена не хотелось.
Музей помещался в прекрасном здании из туфа, прямо на берегу реки, на скале. Подъезд к нему был увенчан красивой аркой. Поделки, выполненные самим Параджановым, миниатюры, коллажи, деревянные гранаты и фотографии Мечитова создавали неповторимую атмосферу. Портрет Софико Чиаурели с короной на голове – кадр из фильма «Саят-Нова», – висевший на самом видном месте, производил на посетителей ошеломляющее впечатление, но настроение у меня было настолько скверным, что будь там выставлены даже работы Микеланджело и Леонардо, я остался бы равнодушен.
После осмотра музея мы с Арменом отправились есть толму.
Домой, на улицу Сарояна, я вернулся довольно поздно. Хорен уже спал, а я стал укладывать свой багаж.
В восемь часов утра я был готов к выходу. Хорен провожал меня.
– Возьми это, – сказал он и протянул мне отличную портативную видеокамеру.
