являлось неотъемлемой частью каждого дня. Изо дня в день здесь мало что менялось до того момента, как у ворот города не показался рослый мужчина, сильно выделяющийся из толпы.
Его одежда была какой-то другой. Никто в Тына – Джаву не видел прежде подобного фасона. Его внешность тоже отличалась от остальных. Человек не отличался сильным загаром и на фоне местных жителей выглядел белым. Лицо его выражало спокойствие, уверенность, силу и вместе с тем – смирение. Лица же аборигенов в большинстве своём не скрывали хитрых улыбок, подложной добродушности и следов невежества отражающегося во многих действиях и мыслях.
– Э, брат, посмотри, сколько фруктов, мясных и заморских блюд, я же вижу, что ты устал с дороги и проголодался. Проходи, садись, сейчас всё устроим, – подойдя к путнику, озвучил зазывала трактира у ворот города.
Мужчина в ответ улыбнулся.
– Диковинный язык, – отметил про себя и сказал на чистом местном:
– Спасибо, брат, я не голоден. Доброй торговли тебе и клиентов побогаче.
Мужчина шагнул в город.
Зазывала никогда прежде не слышал такого отказа. Он для себя отметил, что этот странник очень необычный.
–Э, постой, – окликнул он мужчину, – как зовут тебя, брат?
Мужчина вновь улыбнулся, после чего негромко, но чётко произнёс:
– Яхорд…
Пройдя к центральной площади, мужчина увидел на краю дороги бедняка просящего подаяния. Он заметил, что на другой стороне дороги расположена пекарня и обратил внимание на то, какими деньгами рассчитываются с пекарем жители и приезжие торговцы. Они использовали в качестве денежного обменного средства большие монеты. Достав из кармана несколько таких монет, мужчина купил в лавке две пышущие жаром булки пересыпанные маком, подошёл к бедняку и присел рядом.
– Как дела, приятель? – обратился он к сидящему в полудрёме нищему.
Тот не сразу понял, что обращение адресовано именно ему. Широко раскрыв глаза, он осмотрелся по сторонам и увидел, что рядом с ним сидит крепкий мужчина выделяющейся внешности, улыбается и протягивает ему булку.
– Спасибо, – скрипучим голосом ответил бедняг, приняв дар. Он тут же начал с ней расправляться, с опаской поглядывая на необычного соседа. Тот сидел рядом, и как ни в чём не бывало, ел свою булку, то и дело, встречаясь глазами с опешившими взглядами прохожих.
Бедняг очень быстро съел свою булку и вопросительно, с благодарностью, неловкостью и смущением взглянул на своего соседа, который успел только пару раз укусить сдобу. Странник, верно, почувствовал взгляд, повернулся и, поняв, что к чему – протянул нищему свою почти не тронутую стряпню.
Тот принял и её и так же быстро съел, как и первую.
– Что привело тебя в наш город, если не секрет? – через некоторое время услышал скрипучий голос мужчина.
– Не секрет. Я живу тем, что путешествую по разным городам и странам. Смотрю, кто, чем живёт.
– А зачем тебе это?
– Люблю жизнь во всех её проявлениях, любуюсь, восторгаюсь ей.
Бедняк удивлённо, но одобрительно кивнул.
– Ну а ты чего здесь?
– Судьба такая… – горестно протянул на выдохе собеседник.
– И тебя она устраивает?
Бедняг хитро улыбнулся и ответил:
– Видимо – да, раз так всё сложилось.
– Видимо – да… – опустив глаза, повторил путник, потом вдруг жёстко спросил:
– Так и будешь до последнего своего дня сидеть на площади и просить подаяния?
– Я вижу, у тебя есть предложение поинтересней? – с надеждой в глазах спросил бедняг.
– Пойдём Архинус, займёмся более достойным делом – ответил странник, встав и протянув руку бедняку.
Бедняк встал, скрепя коленями, потянулся, размял немного бока, потом пристально посмотрел на своего собеседника, но не задал вопрос о том, откуда ему известно его имя. Последний раз, он слышал, как к нему обращаются по имени двенадцать лет назад, в день, когда умерла его жена.
***
Яхорд не скупился на благотворительность. Он дал достаточно средство своему новому знакомому на то, чтобы он привёл себя в порядок. И на следующее утро, в двери хижины, в которой остановился Яхорд – постучали.
– Не заперто, прошу, входите – послышался властный, но доброжелательный голос.
Когда дверь открылась, свет озарил непривычный глазу лик Архинуса. Да, он был одет, как шах, причёсан и побрит, он помолодел лет на двадцать пять, но больше всего выделялось именно
